Из моей будущей книги воспоминаний “Про моряков и море”.
В 1993 году контейнерная линия Сингапур – Вьетнам доживала последние месяцы. Дела Черноморского морского пароходства уже заваливались в крутой штопор банкротства и неизбежного дерибана. Не могло одно из богатейших и успешных предприятий независимой Украины избежать внимания шакалов, дорвавшихся до жирной и вкусной тушки её скопытившейся бесхозной и беззащитной экономики. Морской бизнес – это не только пароходы, а и судоходные линии, или постоянные маршруты перевозок. Чтобы обзавестись линией, дающей стабильный поток грузов и соответственно стабильную прибыль перевозчика – надо хорошо изучить рынок, наладить надёжные связи, заключить договора и так далее. Самое главное – надо вложить большие, настоящие деньги. Организовать работу целой группы судов. Стоимость надёжных линий исчисляется десятками, а то и сотнями миллионов, и конкуренция за них нешуточная. Вопрос стандартной в те годы продажи государственных активов “государственными деятелями” по дешёвке за немалую (как им казалось, а на самом деле просто смешную) мзду – был только вопросом времени. Время это приближалось.
Ко всему, случилось несколько серьёзных “залётов” откровенно зарвавшихся мариманов. Был такой случай. Чтобы пройти таможню в аэропорту Одесса без придирчивого “шмона”, следовало всучить инспектору блок сигарет Marlboro. Кто помнит – и так поймёт, а молодёжь пусть у старших спросит про “фирму́”. Но когда вместо одного рулона в 30 метров модной люрексовой ткани ты тащишь двенадцать – это перебор. Взгляд инспектора принимает нехорошее выражение. А когда звучит небрежное “да подавись, оставь себе”, и пассажир пытается уйти с чемоданчиком, в котором лежит компьютер стоимостью в полторы тысячи долларов – это не катит. По крайней мере тогда – не катило, ибо у капитана зарплата была менее пяти сотен в месяц. Товарищ попал в ещё довольно чистые и крепкие руки ребят с горячими сердцами, а наши до сих пор вспоминают капитана Р. незлым тихим словом. Все лазейки и гешефты в портах братского Вьетнама пресеклись самым волшебным образом, к нашему прискорбию и разочарованию.
Работать на тех каторжных теплоходах на одну зарплату – вспомните комедию “Бриллиантовая рука”: только не это! Начальство поняло, что людей будет не удержать. Всем младшим механикам Александр Юрьевич написал представления на повышение в должностях, лишь бы вернулись в следующий рейс. Я ему тогда сказал откровенно: спасибо, не надо. Чтобы я потом не выглядел неблагодарной скотиной. За четыре года я стал таким “железным” третьим механиком, что море было по колено, не пропаду! Может, звучит и нескромно, но у меня в экипаже даже кличка была: Железный человек. Честно! И ещё одна была: Тряпичный волк. Видимо, потому что с виду я такой весь грозный и злой, а в душе – добряк и скромняга. Ну, для тех, кто меня знает, белого и пушистого… Р-р-р!
Прилетели домой. Через месяц вызывают в отдел кадров. К инспектору по вторым механикам, я сразу всё понял. Я ему повторил сказанное старшему механику.
– Ваше представление на повышение утверждено в высоких кабинетах! Предыдущий второй механик переводится на другое судно, а вы запланированы на его место.
– Не желаю. Вплоть до увольнения.
Слово за слово, наговорили друг другу… Скандалили недолго, с нами никто никогда не церемонился.
– Сдохнешь вечным третьим! Валентина Ивановна! Ловите!
И моя учётная карточка бумерангом просвистела на стол инспектора по механикам третьего разряда… Разозлённый клерк с недобрым видом выскочил из кабинета. Признаюсь, я был на грани шока. ТАК разговаривать с начальством мы были не приучены, а многие мои ровесники до сегодняшнего дня сохранили в душе раболепие и трусливость перед каждым хамом, имеющим наглость повысить на тебя свой барский голос. Язык мой… Не сразу и дошло, что от меня хочет эта спокойная женщина с приятным голосом:
– Вот направление. Иди, сдавай экзамены, меняй диплом. Ты его заслужил. Поработаешь третьим, а дальше жизнь покажет.
Как могут работать в одном кабинете такие разные люди? Я эту Валентину Ивановну запомнил на всю жизнь, а того психа – даже имени не помню. Ну что ж, поехали, как говорил незабвенный Юрий Алексеевич!
Маленькое отступление для сухопутных жителей. Морские механики, кроме обычных дипломов о специальном образовании, имеют дипломы рабочие. Это как права допуска к должностям определённого уровня. Самый нижний разряд – третий. Его получали по окончании высшего или среднего морского училища, по-современному бакалавры. С таким дипломом мы начинали карьеру четвёртыми и могли расти не выше третьего механика. Со вторым разрядом можно работать вторым механиком, заместителем стармеха. Ну и первый разряд – ты и царь, и Бог, и старший механик неограниченных мощностей! Там ещё есть специализация: дизелист, паровик или универсал. Ничего смешного: дизеля имеют свои пределы, а паровые силовые установки работают на самых дешёвых мазутах, а по мощностям порой бьют дизеля, как Эллочка Щукина своего мужа. Нечасто, но используются, к примеру, на гигантских танкерах-миллионниках (Представьте себе миллион самоходных тонн!!! Самые крупные движущиеся объекты, созданные человеком.). В наших узких кругах наблюдается дефицит механиков-паровиков, дизеля рулят. Так что мне голодная старость не грозит. Ваш покорный слуга имеет первый разряд дизелиста и третий разряд паровика. Выгонят с теплоходов – пойду на пароходы, вспомню молодость! Чтоб не обойти вниманием белую кость, штурманов – у них тоже три категории: ШМП, ШДП и КДП. Первая буква – штурман. Вторая и третья – соответственно малого и дальнего плавания. Детскую мечту любого романтика про Капитана Дальнего Плавания расшифровывать? Так сложилось, что подался я в механики. Покойная бабушка всё корила меня, уже взрослого дядьку: “Внучок, сколько лет по морям плаваешь, а капитаном так и не стал, бестолковый ты мой!”. Объясни ей разницу в специальности. А может, и права…
Но к делу. Мы работаем в международном пространстве. Следовательно, должны соответствовать требованиям тысяч всяческих конвенций, законов, правил и запретов. Ибо штрафы за их нарушения описываются числами со многими нулями после значащих цифр. В конце концов, на борту живые люди и грузы стоимостью в миллионы долларов. Их надо довезти в целости и сохранности. Поэтому даже действующий диплом следует подтверждать каждые 5 лет, а уж смена разряда – это просто песня! Курсы повышения квалификации с десятком экзаменов. Курсы английского языка со сдачей минимума легендарному товарищу Дубнеру, который даже британской королеве влепил бы “неуд”, ибо всем остальным ставил единицу. Тренажёры борьбы за живучесть судна и спасения на море. Тушение пожара в закрытых помещениях (запирали в отсеке с пылающим очагом и огнетушителем, в громоздком костюме с баллоном на спине – незабываемые впечатления). Оказание первой помощи. Перевозка опасных грузов. Охрана окружающей среды. При пароходстве была военно-морская кафедра, где мы изучали миллирентгены и отравляющие вещества, управление судном в условиях боевых действий. Это не милитаризм. Это реальные атаки бомбардировщиков на вьетнамских рейдах, это артобстрелы в бухтах Мозамбика и минные поля в Анголе, это взрывы “лимонок” за бортом в кубинском Мариэле для отпугивания американских диверсантов. Конвои в Персидском заливе и пулемётные трассеры над головой в кампучийском порту Компонгсаом. Перегрузка донных мин на подводную лодку посреди штормящего Тихого океана. Босяки с ножами в зубах на перекатах великой индийской реки Ганг – помню, боцман тоже выхватил тесак из ножен, и к ним: “А ну-ка, пошли нах отсюда, козлы!”. Выпрыгнули за борт, Саныч даже пару крючьев – “кошек” затрофеил. А сам – метр с кепкой, котёнка не обидит!
“Вишенка на тортике” – квалификационная комиссия, состоящая из настоящих зубров. Которые не только сожрали всю морскую соль в океанах, оставив нам жалкие фунты, но и написали про это докторские диссертации. Сейчас таких уже не осталось. Мельчает народ. А у нас – навеки вбитые в голову знания да мурашки по коже, при одних воспоминаниях. Но я это сделал! Подумаешь – два месяца ада.
Подошло время собираться в очередной рейс. Получил назначение почти на такое же судно, как и раньше. Естественно, третьим механиком. Понимал, что склока с инспектором даром не пройдёт, утёрся. Не до выпендрежа, лихие девяностые на улице, зарабатывать надо! Ехать было в Грецию. Собрали три экипажа для отправки на разные суда в Средиземном море и посадили на небольшой белый теплоходик. Раньше это были научно-исследовательские суда: изучали океан и погоду, держали связь с космосом и потихоньку шпионили в эфире у американских берегов. Большой экипаж, каюты для научных сотрудников и даже космонавтов. Но науку постигла такая же напасть, как и экономику, и эти кораблики стали возить сначала самих моряков, как нас, а позже – торгашей на Стамбул за тряпками – основателей известного Седьмого километра в Одессе. Мы, кстати, тоже там “стояли у истоков” со своими колониальными товарами, когда весь рынок был всего-навсего заасфальтированным выгоном с бесконечными шеренгами спекулянтов. В общем, уже расселились по каютам, и тут какая-то задержка. Сказали, что отход переносится на сутки. Местные, и я в том числе, радостно поехали по домам, а иногородние остались на судне, прямо у причала морского вокзала Одессы.
На второй день благополучно отчалили, и только в море узнали новости. Наш капитан, старший и второй механики, ещё пара десятков моряков были приезжими, оставались на борту. По случаю отхода, вчера случился весёлый выпивон: к работе ведь ещё не приступили. Кто без греха? Но есть хорошее правило на флоте: выпей в меру – и закройся в каюте, отдохни. Будешь нужен – позовут, при пожаре вынесут первым. Но второму механику захотелось праздника с размахом, стал бродить по судовым коридорам, искать новых собутыльников и приключений. На шум выглянул капитан, хотел утихомирить буяна – был послан. Стармех возмутился – был послан ещё дальше. Это вообще скотство, так относиться к старшим по возрасту, но капитан на корабле – второй после Бога. Хороший или плохой – дело десятое. Он нас “везёт”, и от его решений порой зависит, “доедем” ли. Никто: ни правительства, ни начальство, ни боевые адмиралы ему в море не указ, и это не привилегия, а доверие и огромный груз личной ответственности. Обычно они от инфарктов помирают, не очень старыми. Это святое, и кто не понимает – учат жёстко и без промедления. Накостыляли по рогам, а утречком вместо опохмелки парень получил на руки документы и бумагу в отдел кадров о списании. Легко отделался: была бы милиция с вытрезвителем – и дальше Босфора география его будущих плаваний не простиралась. А вскорости мы покинули причал.
В машинной команде образовался кадровый дефицит, искать замену было поздно и негде. Пока дошли до Салоник, произошла передвижка в штатном расписании. Пригодился мой новенький диплом, и через два дня я уже принимал дела у второго механика. Так нечаянно начался очередной этап моей долгой и нудной карьеры.
Отработал четыре месяца в новой должности, набил первые шишки, чему-то научился, за что-то огрёб – всё как у всех. Вынес урок: рассчитывать можно только на себя. Ибо, как гласит поговорка, старший механик – это вконец обленившийся второй механик. Недаром стармеха на флоте называют “дедом”. В те годы “дорастали” до такой должности действительно к седым волосам (хотя я уже в тридцать мог таковыми покрасоваться, слишком близко принимая к сердцу всякие глупости). Техника менялась и совершенствовалась очень быстро, приходили новые технологии, автоматика. Старшие механики, начинавшие после войны кочегарами с семью классами образования, просто не справлялись. Не выгонять же уважаемых ветеранов, а организовать и построить образованную молодёжь эти кадры умели! Вот и оставались на должностях, по сути, свадебными генералами, бумажки перекладывать. Второй механик – официальный руководитель машинной команды, плюс собственное хозяйство в заведовании: главный двигатель, рефрижераторы, рулевое устройство, грузовые краны… Все технические вопросы – к нему. Если четвёртый или третий где-то накосячили – спросят и с него. То есть вся механическая установка – на его хрупкой шее, и знать её надо до последнего винтика, потому что просить совета посреди океана будет просто не у кого. Приобрёл я хорошую привычку: приехал на судно – проползи по всем системам, загляни в каждый механизм, изучи инструкции назубок, держи эту всю трахомудь на постоянном контроле. Пригодилось, и не раз, и даже не сто раз.
Дайте же человеку отдохнуть! Нет. И пары недель отпуска не прошло – звонок из кадров. Притом не от давешнего психа, который всё-таки стал формально моим куратором, а от Валентины Ивановны. Что за интрига?
В кабинет запустили вне традиционной бесконечной очереди. Всё страньше и страньше! “Мой” инспектор скривил кислое лицо и ретировался. В помещении – только Валентина Ивановна, я и… Беня!
Мы пять лет учились в одной группе. Эта кличка прочно прилепилась к хорошему парню с первого курса мореходки. Был он немного нескладный, безобидный, учился так себе. И светила ему, как и другим 90% нашего выпуска, дорога дальняя во Владивосток, в Тикси или на остров Сахалин. Чтобы остаться в родной Одессе – или красный диплом покажи, или папу с “волосатой лапой”; насчёт советской коррупции я тут уже проходился. Ни того, ни другого у Серёжи не было, но вариант он выбрал беспроигрышный. Активно занялся комсомольской деятельностью, на третьем курсе уже кандидатом в члены КПСС заделался, всякие собрания, бла-бла-бла, взвейтесь-развейтесь… Кто помнит – ничего нового, а молодёжи даже не стану рассказывать про эту пустопорожнюю муть. Но. Мы поехали по указанным адресам, а Беня остался в Черноморском морском пароходстве. И не задрипанным четвёртым механиком, а помощником капитана по политической части. Непыльная работа, скажу вам, это не в топке котла кверху задницей сажу выскрёбывать (или вынюхивать – потом две недели отхаркиваешь?). И не кувалдой махать, вдыхая в промежутках между ледяными волнами, когда тебя на растянутых тросах шестеро страхуют… Первый помощник капитана, как же! НЕ ПУТАТЬ со старшим помощником! Старпом – это старший штурман, заместитель капитана и руководитель палубной команды. А про тех паразитов тоже напишу. Когда-то. Может быть. Впрочем, и без меня о них достаточно написано. Брезгую.
С уходом помполитов с нашего горизонта история разобралась быстро. После пресловутого ГКЧП (Гуголь в помощь, юноши!) и выхода Украины из состава СССР, Коммунистическая партия потеряла своё влияние. Институт замполитов приказал долго жить. У кого были хорошие знакомства – тот пристроился в чиновничьи кресла, а то и к большим деньгам. К примеру, был в пароходстве комитет комсомола, мы же все до 28-летнего возраста были членами ВЛКСМ, других не держали. Так эти комсомольцы из комитета работали тогда, угадайте кем? ОСВОБОЖДЁННЫМИ комсоргами на пассажирских лайнерах. А вам слабо́ – бесплатные круизы, all inclusive, девочки в бикини! Юные помощники помполитов, вашу дармоедскую стукаческую мать, мать, перемать! Потом повернули дело так, что владельцем этих пароходов стало не государственное предприятие ЧМП, а бывшие наёмные работники, но не вторые там механики и даже не капитаны дальнего плавания, а комсорги этого предприятия! Сколько уголовных дел плачут в утерянных папках тех мрачных времён… А кулаки как чешутся…
Наш Беня (Серёга, ты наш, мы тебя не отвергли!) был парнем попроще, и следует отдать ему должное. Мы уже примеряли робы вторых, а то и старших механиков, а он снял эполеты, отыскал свой первый юниорский диплом и пошёл начинать с нуля, четвёртым механиком. За десять лет выветрились формулы, руки так и не стали крюки, и самые примитивные “старички”, доживавшие свой век перевозкой небольших фрахтов, стали его первой школой мужества. Решение спорное, там не работа, а нервотрёпка, учиться нечему – но это было его решение. И вот он получает представление на третьего механика. Может, кто-то сжалился, может, сработали какие-то связи, но ему предложили работу в новой должности на балкере. Не сильно большие – 180 метров, чуть более тридцати тысяч тонн суда для перевозки насыпных грузов. Класса Панамакс – с шириной, максимально допустимой, чтобы втиснуться в Панамский канал. Машина в четырнадцать тысяч лошадок. Японской постройки! На то время их было в пароходстве десятка три, и были они тоже преклонного, под двадцать лет возраста. Но это же Япония! Забегая немного вперёд, докладываю: это лучшие теплоходы, на которых мне посчастливилось работать за всю жизнь. По тем временам – супер автоматы, супер надёжность, супер комфорт обслуживания и ремонта. Супер каюты: хоть свадьбы играй, с азиатским дизайном. Корпуса уже поношенные, да, нагрузки там нешуточные. Но машинное отделение – ставь на новый корпус, и радости твоей судомеханической душе – ещё на двадцать лет! Они и так ещё лет пятнадцать плавали.
Так вот, этих супер-пуперов Серёжа… испугался! Сидит такой, чуть не плачет, и блеяет Валентине Ивановне детские отмазки. Увидел меня в кабинете, едва на шее не повис:
– Славик, выручай!
Уже вдвоём с инспекторшей пытались его вразумить и убедить – ни в какую! Заклинило. А судно через неделю приходит на Мальту, удобное “окно” для смены экипажа теми же научниками, потом ищи по всему свету. Наступило время убалтывать меня. Дело в том, что я уже числился вторым механиком, и отправлять в рейс третьим – означает понижение в должности и в окладе. Для этого надо иметь серьёзный “залёт”, официальный приказ начальства, да и забытое ныне слово “профсоюз” тогда кое-что значило. А на улице – разгар одесского лета! Все умные (кроме некоторых, прошу не тыкать пальцами) механики, кто в отпусках, отключили телефоны и валяются на пляжах с любимыми жёнами и детками, кушают барабульку и запивают холодным пивом! Валентина Ивановна с безнадёжным выражением посмотрела мне в глаза…
– Согласен. Когда отправка?
Если бы вы поработали на теплоходах серии “Герои-Панфиловцы” (смотри фото в иллюстрации) – вопросов бы не задавали. А так – спросите любого механика, сделавшего на них хотя-бы один рейс, вам объяснят. Я отдал этим “бухенвальдам” семь лет. У меня был хороший шанс достичь на них вершины карьеры, и там закончить свои дни психически больным человеком с кучей болячек физиологических.
Беня в тот день, в знак благодарности, напоил меня до изумления в подвальчике через дорогу, на Энгельса, ну вы помните, кто в ЧМП работал: “У нас только коньяк!”. А я остался благодарным бывшему помполиту за перемену в моей судьбе. Скажи кому, кто не знает – подумают Бог знает что.