Теплоход Андриан Гончаров, ЧМП

Александр Юрьевич

Из  моей будущей книги воспоминаний “Про моряков и море”.

В конце восьмидесятых Черноморское морское пароходство открыло фидерную контейнерную линию Сингапур – Вьетнам. Кто работал в ЧМП – помнят и до сих пор завидуют. Без большого блата туда попасть было невозможно, это же Одесса! Хотите сказать, что в советское время не было коррупции? Была, ещё как была! Чего греха таить, я тоже, после долгих и трудных поисков, нашёл нужных людей, оплатил услугу и не прогадал. Оно того стоило. По крайней мере, в финансовом плане. Откровенно говоря, зарабатывали там на контрабанде. Надеюсь, срок давности по этому правонарушению уже вышел. Ничего такого криминального, по большому счёту. Вьетнам тогда был нищей просоветской страной, рынок был в разы беднее, чем в Советском Союзе (если вспомните полки магазинов тех лет). Мы закупали оптом в Сингапуре дефицитный товар и продавали его в Хайфоне с хорошей “накруткой”. Стандартный способ заработка всех советских моряков, чего тут такого? Просто товар везли не на Родину один раз в несколько месяцев, а во Вьетнам каждые две недели, то есть оборот капитала был более интенсивным и эффективным. Что интересно, покупателями у нас были вьетнамские таможенники, хотя именно это было по их части – превышение установленных для беспошлинного провоза норм количества определённых товаров. Никаких наркотиков и прочей гадости! За такие дела в Сингапуре можно и на виселицу угодить. Самым лучшим спросом пользовались портативные кассетные магнитофоны с радиоприёмником. Эту даже по тем временам дешёвку закупали у нас десятками ящиков за раз! Но речь мы тут ведём о моряках и про море, так что замнём для ясности.
Как любое мало-мальски преступное сообщество (да простят меня коллеги за такое сравнение!), экипаж, в который я попал, первое время относился ко мне, мягко говоря, недружелюбно. А вдруг это не обычный третий механик, а засланный казачок? Старший механик Александр Юрьевич так прямо и спросил:
– Как ты сюда попал?
– Да просто так…
– Запомни, Михалыч, на этом судне нет ни одного человека, который просто так!
Прошло некоторое время, и потратились нервы, пока меня приняли в коллективе. И скажу вам, что этот экипаж был одним из лучших, с которыми мне повезло работать на своём веку. Хотя пароход (вообще-то теплоход, но чаще мы употребляем такой общий термин) был, пожалуй, самым трудным в моей биографии. Нелепое изделие советских машино- и судостроителей, сделанное ногами… Так тяжело мне не доводилось трудиться ни до, ни после. Как тогда говорили: у третьего механика рабочий день начинается в 04.00 и заканчивается в 20.00. То есть вахты у меня были 04.00 – 08.00 и 16.00 – 20.00. Между ними положен отдых, но не тут-то было! Постоянные авралы с поломками, прорывами в системах, сбоями регулировок, внезапными критическими износами таких деталей, которые должны работать десятилетия без технического обслуживания… Проблема усугублялась тем, что это был только второй мой рейс в должности третьего механика. Опыта было маловато, а хозяйство – обширное и ответственное: дизель-генераторы электростанции со всеми прилагающимися, топливная система от бункеровочного фланца до форсунок дизелей, системы сжатого воздуха… Поначалу я просто зашивался. Как-то спросил о чём-то совета у стармеха.
– Михалыч! Образование высшее? Ручки золотые? Вот инструкции. Разобрать до шпента, перемыть, заменить изношенные детали, отрегулировать – и чтобы к обеду работало!
Не считая обязанностей по вахте! Автоматика, если и была – не работала. Четыре часа бегаешь по машине и подкручиваешь клапана регулировки температур. Все пуски и остановки механизмов – вручную, все перекатки и переключения систем – вручную! Контроль всех параметров – по локальным приборам, а лучше на глазок и на ощупь. Да, был центральный пост управления (ЦПУ). Шутили тогда: нажал кнопку – и вспотел! Потели неслабо: судно строилось для работы на севере; в тропиках температура в машинном отделении была 50 – 55 градусов Цельсия. Не для самых слабых здоровьем. С тех пор ненавижу всякие сауны и парные бани…
Но была молодость, свежесть восприятия жизни, романтика ещё не выветрилась из души, а сердце требовало новых и новых впечатлений. Что бы там ни говорили, а моряки – это особый народ, умеющий и поработать, и отдохнуть, и приключений на свою задницу найти, и выпутаться из них, и рассказать потом о своей молодецкой удали. Ну, хотя-бы, как я сейчас излагаю всё это широкому кругу читателей. Порой где-то слегка и перегнул для красного словца, но в основе моих рассказов – чистая правда, ни одного явления или события здесь не придумано, всё имело в своём основании реальные факты. Многие мои коллеги не дадут соврать, ибо узнают на этих страницах сами себя или вспомнят ребят, с которыми доводилось плавать. Насколько удачно мне это удалось – пусть они и судят. Даже если где-то и высказался о ком-то нелицеприятно – это не отменяет моего глубочайшего уважения к каждому, с которым я имел честь покинуть причал.
Самым младшим по званию был Миша – потомок зелёной мартышки, выменянный в Индии старшим механиком за пару банок сгущёнки. До него была такая же мартышка Рая. Вы уже поняли, что имена были выбраны в честь первого и последнего Президента СССР? К нашему прискорбию, Раечка, посаженная на цепь, поранила животик о поясок, прикреплённый к этой цепи. Ранка загноилась. Судовой врач тогда попался – на редкость тупой и криворукий болван. Хотел устранить проблему хирургическим путём. Дал бедному животному размером чуть больше кошки слоновью дозу наркоза… В общем, похоронили девочку по морскому обычаю, даже флаг приспустили. Мишка же прожил на судне несколько лет. Ютился на шлюпочной палубе у бассейна. Был он существом злобным и кусачим, так как внимания получал недостаточно. Наигрались – и забыли. Укусил – дали по шее. Девушки с камбуза кормили его от пуза, к ним он и относился более-менее благосклонно, очень любил купаться с ними в бассейне. Да, были на старых судах такие удобства на открытом воздухе. Небольшие, но набрать свежей морской водички, понежиться и проплыть несколько метров после рабочего дня – это здорово! Если погода позволяла, конечно. Пока не забыл, вплету в этот рассказ небольшую историю по теме.
Тогда я только начинал работать в ЧМП в должности четвёртого механика. Мы шли на другом судне с военным грузом на Мозамбик. Про тот рейс будет отдельная история, а пока что мы через Суэцкий канал вошли в Красное море и уже приближались к его южной части. Капитан был старой, ещё послевоенной школы, строгий такой мужчина. Но все мы имеем свои слабости, и у него она была тоже – рыбалка. Он знал заветный необитаемый островок – какраз для таких фанатиков. Райский кусочек суши с несколькими пальмами, белоснежным песком и коралловой бухточкой. Смотрели “Одиссею капитана Кусто”? Так там в сто раз интереснее, я не раз бывал. Бросили якорь, спустили шлюпку – и большая часть экипажа уехала на пикник. К сожалению, мы с третьим механиком Серёгой были заняты по работе и не попали в заветный список. Вечером ребята вернулись, полные впечатлений, с мешками улова. Хорошая рыбка, однако единственный небольшой (ну так, с полметра), но престижный тунец был пойман судовым врачом уже под конец мероприятия. Чтобы утром похвастаться перед коллективом, доктор запустил его в бассейн и пошёл отдыхать. У нас с Серёжей была “заначка” – несколько бутылок пива в холодильнике. И так захотелось употребить его с таранькой! Ведь самое интересное и так пропустили… В общем, ночью слили воду из бассейна, изловили тунца, почистили, засолили – и к утру деликатес был готов. А бассейн мы снова заполнили свежей водой. Серёжина каюта располагалась у прохода, через который доктор спускался на завтрак. Мы гостеприимно открыли дверь, выставили на стол пивко, блюдечко с нарезанной рыбкой. А вот и наш клиент!
– Док! Пиво будешь?
Ну кто в здравом уме откажется на третьей неделе перехода? В тропической жаре? Угостился, похвалил закуску. Пойду, говорит, народ собирать, тунцом хвастаться. Ну-ну… Вскоре на палубе послышались растерянные, затем жалобные вопли про ворюг, живодёров и прочих завистников, лишивших человека заслуженной славы. Пиво у нас ещё оставалось, и через пару дней мы снова пригласили доктора в гости.
– Как рыбка?
– Шикарно, молодцы, очень вкусно!
– Да, недаром тунец считается элитной добычей…
Довелось спасаться бегством. С неделю обходили врача сторонкой и до конца рейса старались не заболеть, а то сказал: я вас, гадов, вылечу! Навсегда вылечу! Но в тесном коллективе долго злиться не получается, помирились мы с доктором под остатки пива и маринованного тунца.
Но вернёмся на линию Сингапур – Вьетнам. Самым закадычным другом мелкого обезьяна был Александр Юрьевич. Усядется Мишаня у него на плече, закурит глубокомысленно (ну чему хорошему могут научить эти моряки?), и что-то нашёптывает на ухо. Мы подозревали, что это он докладывает старшему механику о наших проступках и разговорах. Потому что “деда” не любили. Я не был исключением. Был он трудоголик и фанатик своего дела, имел бычье здоровье и энергетику атакующего танка. Требовал от подчинённых таких же качеств, а люди ведь разные. Но его это не интересовало: пришёл работать – так чтоб у тебя всё работало! Любой ценой! Умел заставить. Приходилось вкалывать и днём, и ночью, и в шторм, и на стоянках. Да ненавидели его! Только спустя много лет, я оценил роль этого человека в моей профессиональной карьере и даже в обыденной жизни. Образования Юрьичу недоставало. Долгое время работал мотористом, имел огромный практический опыт. Заочно окончил ОВИМУ (мы заочников называли “заушниками”, которых за уши перетягивают с курса на курс), так это ведь только для “бумажки”, а нам на стационаре, к примеру, только предмет “Судовые двигатели внутреннего сгорания” читали два семестра. В таких дисциплинах теорию надо знать досконально, “на выпуклый морской глазок” огромный дизель не отрегулируешь, с тысячами “лошадок” на цилиндр шутки неприемлемы. Александр Юрьевич выбрал самый эффективный путь: набирал в машинную команду молодых грамотных механиков и принуждал их делать работу “по науке”. Учился у нас и делился с нами бесценными практическими навыками и опытом. С ним я стал настоящим механиком-практиком, с ним пришла уверенность в своих решениях и действиях, умение принимать ответственность на себя. После него я не боялся никакой работы, я готов был трудиться на любом судне, и это не хвастовство, а состоявшийся факт. Хотя многие до сих пор вспоминают о нём лишь плохое…
А мне вспомнился мой первый рейс в должности второго механика, первый за четыре года без Александра Юрьевича, на другом судне. Мы приняли дела на рейде Салоники в Греции. Машинная команда подобралась – мама не горюй! Одна молодёжь. Опыт работы на этой серии теплоходов имею только я и один из мотористов. Старший механик – настоящий дедушка глубоко за 60 лет, чуть ли не с парусного фрегата. Ибо, обозрев кучу приборов и кнопок в ЦПУ, сразу заявил:
– Меня эта ваша новогодняя иллюминация не интересует. Где тут место поспокойнее и дежурный шезлонг? Второй, давай, командуй, готовь машину к пуску!
По громкой связи – команда с якоря сниматься, идём в порт. А из меня начальник – никакой ещё, попробуй всех расставить и озадачить, это вам не на “Жигуле” ключиком зажигания… И не коробка скоростей. Чтобы затормозить судно, дать задний ход – дизель размером с двухэтажный дом надо остановить, реверсировать и снова запустить. Вообще-то это делает автоматика. Советская? Шутить изволите? Но мне стало не до шуток очень скоро. С горем пополам стартовали, отдал управление на мостик, вошли в акваторию порта. Пора сбрасывать скорость. Стоп машина! Остановилась. Средний задний! Чух-пых-пых-пых, сказал главный двигатель на пусковом воздухе – и встал. Срочно забираю управление на местное, из ЦПУ – тот же результат! С мостика – нецензурщина по “матюгальнику”: сейчас врежемся! Двенадцать тысяч тонн – угадайте, куда попрёт и чего накрошит! У “деда” очки на вздыбленной седой макушке, глаза квадратные! Осталось только аварийное ручное управление. Обычно его никто не трогает годами, как говорится – не ищи себе работу, там даже рычаги сняты и привинчены отдельно на переборке, чтоб не мешали. Но не с Александром Юрьевичем, который устраивал нам учебные тревоги с энтузиазмом военно-морского мичманюги! В секунды отвинтились ржавые гайки, рычаги в гнёзда – и пошла, пошла машинка! В общем, пришвартовал я судно. Двое суток искал поломку и ремонтировал, но это уже другая история. Вернёмся к человеку, который этому всему меня научил.
Была у Юрьевича нормальная семья, но, как уже было сказано, была и мощная энергетика, и большая душа. Таким людям трудно держаться в общепринятых рамках. Неудивительно, что однажды ему встретилась большая любовь. Последнее дело – обсуждать, тем паче осуждать чьи-то амурные, особенно интимные отношения. Всё-таки рискну описать это исключительно с моей субъективной, вероятно, не совсем верной точки зрения. Ибо место имела не вульгарная постельная интрижка. Тут был сюжет для настоящего романа, и я не написал его исключительно из-за недостатка информации. В такие дела не то, что подчинённых – близких друзей не допускают. Хотя особого секрета Александр Юрьевич из этих отношений не делал. Ладно, в экипаже ничего не скроешь, все мы тут на виду. Но я лично видел в аэропорту Одессы при нашей отправке в рейс идиллическую картину: законная супруга и её соперница (?) с этим мужчиной приветливо и весело общаются, никакой враждебности или агрессии. Мало того, злые языки утверждали, что в отпуске они дружной компанией выезжали на дачу, вместе отмечали праздники. За что купил – за то и продаю, не обессудьте. Так вот, жена оставалась дома, а Катя улетала с нами на четыре месяца…
Да, звали её Катерина. Без преувеличения, красивая женщина в самом соку в свои тридцать с копейками лет. Исключительно талантливый повар, баловавший нас бесподобными блюдами. Достойный, скромный и деликатный человек, о котором никто и никогда не посмеет сказать что-то плохое. Всегда уважающий коллег и помнящий своё место в экипаже, невзирая на отношения с высоким начальством. Была у неё своя каюта, но жила она, конечно же, в просторных апартаментах стармеха. Один такой кадр в памяти: у Кати наступил день рождения. Положено, как говорится, “выставляться”. Она накрыла для команды праздничный ужин в своей каюте, чтобы мы не смущались присутствием больших командиров. В это время я был на вахте, все уже разошлись, когда я освободился. Так Катюша перехватила меня на выходе из машинного отделения и персонально угостила своими вкусняшками. Кто я был такой, чтобы оказывать особые знаки внимания?
Пошёл разговор о “днюхах” – добавлю. Мне “стукнуло” тридцать. Но так замотался, что и сам об этом позабыл. К тому же, судно “колбасило” всю ночь нещадно. Под конец утренней вахты, старший механик пригласил меня в свою каюту, поздравил, щедро угостил водкой, вручил подарок и заявил, что вечернюю вахту он сам будет стоять вместо меня. Мол, отметь с ребятами, расслабься немного. Проблема в том, что старший механик вахту не нёс, а несение это было делом хлопотным, с множеством нюансов и длинным перечнем навыков, приобретённых месяцами службы. Я усомнился и начал отнекиваться, но с этим человеком спорить – пустое дело. Ну, отдыхать, так отдыхать. Завалился в постель, даже обед проспал – ведь и в том прекрасном возрасте силы уже были на пределе. Перед ужином случилось явление. На пороге моей каюты возникла процессия из трёх девушек из обслуги во главе с Катериной. С подносами, полными деликатесов. Скромно приняли по рюмочке и удалились. Я чуть не прослезился! А вахту Юрьевич отстоял. Вышел из машины потный, в грязном комбинезоне. Отказался от угощения:
– Я вам всем завтра устрою. Совсем хозяйство запустили!
И устроил. Сложный товарищ.
Однажды в отделе кадров пароходства я встретился с Катериной. За её ладошку держался мальчик лет пяти – сынишка. Симпатичный! Готов поспорить на любые деньги, что его отчество – Александрович. Кареглазый, и во взгляде знакомый характер виден даже в столь юном возрасте. Мои глаза увидели счастье и гордость на Катином лице. Они познакомились на другом судне задолго до описываемых событий. И пронесли чувства сквозь многие годы и мили…
Потом судьба разбросала нас по всему свету. Прошло несколько лет, потерялись связи – такова моряцкая жизнь, редко удаётся видеться на берегу. Одни в рейсе, другие живут далеко. Иногда случайно пересечёшься с кем-нибудь в какой-то Гватемале, в припортовом пивбаре: а помнишь? А где такой-то? Ну, бывай, удачи! Говорил уже: недолюбливали Юрьевича и, конечно же, не интересовались, где он и как. В один прекрасный день я шёл по своим делам Нахимовским переулком, где был отдел кадров – традиционное место наших случайных встреч. Через дорогу увидел Александра Юрьевича. Остановились, долго всматривались друг в друга. Я слышал раньше, что кто-то из ребят при встрече ему нахамил. Видно было, что оскорбление глубоко ранило человека, что он опасается повторения и с моей стороны; я не мог и припомнить на его лице такой растерянности и боли… За прошедшее время я уже слегка повзрослел, успел многое переоценить и осознать, пересмотреть своё отношение ко многим вещам и людям. Да и не пристало мне, младшему, ни судить, ни обиды вспоминать. Обязан я этому человеку, многим обязан. И моё уважение к нему никуда не делось. Приветливо махнул рукой. Он, словно на крыльях, перелетел через проезжую часть, долго тискал в своих медвежьих объятиях:
– Славка!..
Хорошо так пообщались. Жаль, не было времени спокойно посидеть за бокалом пивка, проклятая рутина вечно лишает нас чего-то самого главного, о чём потом сожалеем всю оставшуюся. И про последние события в жизни, и про работу, как же без неё проклятой, и про планы на будущее поговорили. Я не посмел спросить о Катерине, но он сам сказал: всё у них в порядке. И увидел я в его глазах тихое такое мужское счастье. Больше мы не виделись, а ребят с того экипажа встречаю всё реже и реже.
Как вы там, Александр Юрьевич? А я уже и сам старшим механиком стал, всё бороздю и бороздю. Сентиментальным становлюсь. Наверно, к старости…

Залишити відгук

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *