Белый квадрат на чёрном

Из  моей будущей книги воспоминаний “Про моряков и море”.

Курсантов Одесского Высшего Инженерного Морского Училища (ОВИМУ), как практически и всех остальных студентов СССР, готовили к войне. Не забываем, что начало 1980-х – это самый пик “холодной войны”, и возможность “горячего” варианта рассматривалась, как весьма вероятная. На военно-морской кафедре учебного заведения торгового флота нас учили на офицеров запаса Военно-Морского Флота, а именно будущих подводников. Конечно, к секретам современных атомных подводных ракетоносцев нас и близко не подпускали. Но устройство и основы эксплуатации пусть и устаревших, но активно действующих кораблей вбивали в мозги жёстко. Уверен: в случае необходимости мы могли довольно успешно занять боевые посты рядом с кадровыми военными специалистами. По большому счёту, дизельная подводная лодка мало отличается от надводного корабля или грузового судна. Или мы не будущие инженеры?
Так что, помимо обязательной плавательной практики на сухогрузах, для получения звания лейтенанта запаса, нам предоставлялась военно-морская стажировка длительностью 3 месяца. В составе большой группы курсантов я направился в Лиепаю, что в Латвийской ССР. Приехали на военно-морскую базу. Ну что сказать? Солидный порт, много надводных кораблей и подводных лодок. Казармы: экипажи субмарин во время стоянки в порту проживают в них. Ибо на борту условия для человеческого пребывания, мягко говоря, некомфортные. Если откидные полочки над запасными торпедами или поверх работающих дизелей можно назвать спальными местами, то пассажир на боковой полке общего вагона – просто зажравшийся буржуин. Вот такая романтика.
Моряки срочной службы оперативно попытались нас построить в своих схемах необузданной, жестокой и совершенно дикой для нас “дедовщины”. Чем гордились мы и чем заслуженно гордимся до сих пор – в ОВИМУ тех лет это явление отсутствовало, и сами старшекурсники строго следили за статусом, передавая хорошую традицию из поколения в поколение. На пятом курсе мы уже были не мальчики, к испытанию старослужащими были морально готовыми по рассказам старших товарищей и друзей, к тому времени прошедших воинскую службу в рядах несокрушимой и легендарной. Судя по всему, к этому были готовы и командиры экипажа, принявшие пополнение в лице десятка стажёров. Офицеры явно не вмешивались в наши отношения с командой, но от греха поселили нас в отдельном офицерском кубрике казармы. Как только начальство отчалило по своим делам, в помещении появился старшина команды с прикрытием в лице пары крепких ребят. С требованием: немедленно выделить три человека на уборку санузла. А ху-ху не хо-хо?
Боевая тройка подводников оказалась в тесном круге десятка не менее крепких и не менее мотивированных ровесников. Швабра заблокировала дверь изнутри.
– Парни, вы сколько  лет носите морскую форму?
– Третий год.
– А мы – пятый. Да и возрастом постарше.
– А нас – тридцать против вас десятерых.
– А сейчас нас десятеро против вас троих. Поборемся, или лучше познакомимся? Зачем начинать отношения со скандала? Мы же с Одессы, домашнее винцо, копчёная колбаска, мамины пирожочки. Ну, за дружбу?
Нормальные ребята! Мы-то службу тоже понимаем. И приборку, и дежурный взвод, и картошку чистить – всё умеем. И не отказываемся, всегда поможем! Но именно поможем, но не ВМЕСТО вас. И в самоволку вам ходить через наше окошко на первом этаже, на котором решётка давно оборудована петлями. Каковой возможностью в тот же вечер, совместно с бойцами-срочниками, мы и воспользовались. В общем, служба пошла на лад.
К нашему удивлению, волшебная решётка оказалась очень востребованной самими офицерами. Молодые старлеи и каплеи пользовались нею, чтобы сорваться к жене или невесте от опостылевшей службы при первой возможности. Даже заступив дежурным офицером по подразделению, они частенько сматывались порезвиться на берегу. Не раз приходилось под утро заносить их обратно на руках после удачного загула. Однажды даже довелось помахать бляхами на ремнях перед коллективом гражданских лиц, преследовавшим нашего офицера на почве сердечных отношений с замужней дамой.
С офицерами мы тоже сошлись, даже ближе, чем с рядовым составом. Им было интересно узнать о нашей службе на гражданском флоте, а нам – послушать их рассказы о службе военной. Ну и курьёзные случаи, морские байки – как же без них у моряков?
Оказывается, мы служили в легендарном дивизионе. В военное время он имел свои подвиги и своих героев, но и в мирные дни не ронял свою честь. Года за полтора до этого случился неприятный международный инцидент. Подводная лодка несла боевое дежурство в Балтийском море. Ночью всплыли на подзарядку аккумуляторных батарей. Был сплошной туман, видимость – ноль. Пользоваться радаром не позволяют требования скрытности – это хроническая болезнь подводников, крепкая такая паранойя. Антенну радиопеленгатора недавно сломали о рыболовецкий трал. Инерционные системы навигации были тогда несовершенны, словечки типа GPS или GLONASS могли воспринять как слова ругательные. В общем, сели на камни, и сели прочно. А когда утром определились – загрустили: Швеция. Да не просто Швеция, а секретный канал шириной всего 12 метров, проложенный к самой секретной их военно-морской базе! Приплыли…
Всё бы ничего, с кем не бывает в сложных навигационных условиях. Если оставить за скобками, что лодку вёл в это время замполит, а в тесных отсеках сидела группа спецназа. И, чтобы в такой канал, даже в хорошую погоду,  провести корабль – трижды подумает самый опытный штурман. А в нашем случае было ещё хуже! Балтийское море тогда считалось безъядерной зоной, то есть государства гарантировали неиспользование и неприменение оружия массового поражения в его водах. Советский Союз тоже подписал соответствующие бумаги. Но вы же понимаете… Короче, на борту имелось две торпеды с ядерным боезапасом. На всякий случай, да. И вот такой вот случай… А шведские корабли уже на подходе. Думай, голова!
Я не любитель всякой солдафонщины, портянок и строевой подготовки; бессмыслицы и дебилизма в армии мирного (а ещё больше – военного) времени часто большой избыток. Знал одного парня, который в минуты досуга самостоятельно, для души, отрабатывал строевые приёмы. Вроде адекватный человек по жизни, и такое вот хобби. Не моё это, не в обиду воинам, со всем уважением. Тем не менее, признаю, что командиром подводной лодки стать может только действительно умный, грамотный и находчивый офицер. Через десять минут шведские власти будут на борту. С приборами. С прессой. Со скандалом и далеко, очень далеко идущими последствиями! Ну не отстреливаться же от них без объявления войны!
Командир прошёл по отсекам. Встретился взглядом с почти полусотней вверенных ему людей. Выбрал парня с самым раскосым разрезом глаз. Невзирая на дружбу советских народов (было, действительно было, ребята, и я тому свидетель!), интернационализм и те де и те пе, к таким товарищам относились с некоторым снисхождением и усмешкой: спустился, мол, с гор за хлебушком, а его в военкомат… Он-то и по-русски лишь к третьему году службы начинает понимать. Командир привёл служивого в первый, торпедный отсек и вручил автомат Калашникова:
– Слушай боевой приказ. Запираешься в отсеке намертво. Вот тебе консервы и вода. Вот тебе цинк патронов. Если кто-то будет ломиться в отсек – открывать огонь на поражение. Стоять насмерть! Родина в опасности! Раздраивать люк – только по моему личному приказу по громкой связи. Исполнять!
– Есть!
А вот и шведы. И давай мытарить, и давай шастать по отсекам с хитрыми приборами. Фотографировать, конечно, им никто не дал. И в торпедный отсек они не попали. Командир и рад был бы, но, говорит, там уже давно засел взбесившийся азиат с автоматом. Чудом обошлось без жертв среди экипажа. Постучали в переборку – нецензурные вопли в ответ. Грохнули кувалдой – автоматная очередь. Как его, беднягу, рикошетами не посекло – сие тайна великая есть. Но пробить прочный корпус подлодки даже из АК – это вам не это, шесть сантиметров легированной стали. А замерить через этот корпус уровень излучения – пустое дело, хотя наводка от американцев имелась. Утёрлись инспектора. Через десять дней отпустили. В общем, боец получил внеочередной отпуск на родину, командир – перевод на штабную работу в Москву. В народе лодка получила кличку “Шведский комсомолец”, а в барах Скандинавии в тот год самым популярным коктейлем стал “Виски на скалах”[i].
Командование Лиепайской базы облегчённо выдохнуло, но радовалось недолго. Заштормило Балтийское море, задуло нешуточно. Прибился к бухте ночью скромный рыбацкий баркас, прокричал что-то в мегафон, мол, дайте укрыться от непогоды. Там на входе в канал – разводной мост. С военной охраной, всё путём, мышь не проскочит! Но все мы люди. Пропустили. В дождь и темень приняли концы. А поутру они проснулись… Стоят в секретной базе две подводные лодки у причала бок-о-бок, а третьим корпусом к ним – вражеский корабль! Его тоже потом отпустили, но в узких кругах шведских рыбаков до сих пор ходят мрачные легенды про жуткий кей-джи-би. А в узких коридорах штаба дивизиона до сих пор стойко пахнет вазелином.
Прониклись мы к подводному флоту всяческим пиететом и приступили к несению службы. Наша лодка пребывала в плановом ремонте. Корпус подняли из воды в плавучем доке для осмотра, ремонта и очистки. Экипаж прибыл строем и был разведён для выполнения своих обязанностей. Стажёров построили отдельно. Боцман корабля, старший мичман, прошёлся гоголем перед нашей шеренгой. К тому времени мы уже совершили по три морских плавания и на флоте, в общем, новичками уже не были. Да и строили нас пять лет в основном капитаны третьего и выше ранга, так что мордастый “сундук” напрасно пыжился в попытке нас покошмарить. Не обнаружив должного преклонения и страха в наших глазах, он приступил к изложению боевой задачи. С куском мела он шагами вымерял все 120 метров длины корабля и разметил борт на десять участков. Внешняя обшивка была густо покрыта ракушками, грязью и засохшими водорослями. Указал на охапку шкрябок и металлических щёток, принесённую матросиком:
– Чтобы к вечеру правый борт был очищен!
Учитывая высоту корпуса более пяти метров, вдесятером мы могли очистить его разве что к дембелю. Не к нашему, а карасей-первогодков. Ну что же, приступим!
– А чистить до металла?
– Так точно. Исполнять!
Трудностей мы не боимся. Приказ есть приказ. Начали с кормового руля глубины. Это такое крылышко в хвосте лодки, почти как у самолёта, для изменения наклона горизонтальной оси корабля при движении под водой на всплытие или погружение. Крылышко немаленькое. Мы выбрали участок размером с квадратный метр и, перекурив, приступили. Нас недаром учили на военно-морской кафедре и готовили к государственному экзамену по военно-учётной специальности. В армии что главное? Не рассуждать! Выполнить и доложить! А то, что лёгкий, внешний корпус корабля покрыт толстым слоем специальной резины с хитрыми полостями внутри для поглощения волн вражеских сонаров и обеспечения “невидимости” лодки – это в приказе не обсуждалось. Сказано – до металла! Есть!
Вечером – построение, рапорт о выполненной работе. Боцман осмотрел корпус с носа до кормы.
– Не вижу результата!
– Так мы только начали! Вот, посмотрите!
На матовой чёрной поверхности руля серебром поблёскивал аккуратный квадрат глубиной в несколько сантиметров. Не силён я в описании эмоций, да такой гаммы ни до, ни после и видеть не довелось. Притом в нескольких дублях, на разных лицах. Боцмана. Командира корабля. Замполита. Зампотеха дивизиона. Адмирала. Замполита базы. Контр-адмирала. Кадры сменялись быстро. Через полчаса кино закончилось. Вместе с разбирательством. Ибо преступный приказ боцмана был засвидетельствован не только десятью курсантами, но и служивым матросом.
Боцмана мы больше не встречали, не скажу, как у него сложилась служба.
Из Москвы приезжала специальная бригада, работала две недели – по рассказам матросов.
В следующий раз мы увидели свою подводную лодку только через месяц. К службе нас не привлекали, ибо в высоких кабинетах было сказано: этих гадов – на пушечный выстрел не подпускать! Сидели в кубрике, рисовали стенгазеты, играли в преферанс и на гитаре, бегали в самоволки. В Лиепае была шикарная общественная баня с сауной! Даже старпом по кличке Копыто, лютый строевик и непревзойдённый матерщинник, обходил нас десятой дорогой. Парни срочной службы делились новостями под наше пиво “Курземе”. В общем, служба была если не мёдом, то и не кислой.
Наконец ремонт, как правильно заметил Жванецкий, прекратили. Ходовые испытания тоже прошли без нас. На суточный выход в море для отработки каких-то упражнений нас вынуждены были привлечь – таковы требования стажировки. Поначалу всё шло хорошо. Лодка вышла на позицию в надводном положении. Море было почти спокойным, каких-то три или четыре балла. Это на сухогрузе вообще чуть ли не штилем считается. Ага! Только не на субмарине! Мы некоторое время крепились, ведь уже и океаны видели, и шторма, да и юношеские “понты” показать… Даже пообедали… Не все, каюсь… Только не в этой консервной банке! Попытались вылезти, подышать на ходовом мостике в рубке – тяжёлым “говнодавом” по темечку: вас тут не хватало! Все при деле, а мы в тесноте только под ногами путаемся и “мечем смычки” где попало! Пока кто-то из командиров не определил нас в первый отсек, на узкие полочки над запасными торпедами. В три яруса такая “спальня”, холодрыга – отопление там не включают во избежание теплового следа за кораблём: скрытность, бляха-муха! У пусковых аппаратов – вахтенный матрос на скамеечке. Меж коленей – ведро, куда он регулярно “выгружает” недавний обед. Заметив очередную нашу рвоту, бросает в сторону виновника кусок ветоши: “Убе-э-э-э! Убе-э-ери!”. Герои там служат, вот что я вам скажу! Никаких насмешек. Попробуйте в таких условиях месяцами – тогда и улыбайтесь. И это прошло. Сыграли погружение. Пошёл громкий отсчёт: десять метров… Двадцать метров… Семьдесят метров… Тишина почти абсолютная, только за бортом иногда бормочут остатки сжатого воздуха в балластных цистернах. Неподвижность какая-то нереальная, покой… Проснулись уже в базе. Были изгнаны драной метлой, даже убирать за собой не заставили. До конца службы лодку видели только издали…
Нас, стажёров, там было пятеро из ОВИМУ и пятеро из ленинградской “Макаровки”. Подружились, долго переписывались, потом разбросало по свету… Привет, Лёша и Слон из Питера, Андрюша из Одессы! Где вы сейчас? Нам есть, что вспомнить о подводном флоте, но это уже не для прессы…

[i] Whiskey on the rocks – (Виски на скалах) – по классификации НАТО подводные лодки проекта 613 имели индекс “Whiskey”.