Когда уходят из жизни старые, больные, немощные люди, то с этим печальным событием как бы внутренне свыкаешься. Мол отмучился бедолага, отстрадался в этой такой несладкой жизни… Но лишь услышим откуда-то принесенную ветром скорбящую траурную музыку духового оркестра и невольно всего вас охватывает оцепенение и непомерная тоска начинает терзать наше чуткое и ранимое сердце. И в этот самый миг все земное как-то сразу становится вдруг мелочным, вторичным и незначащим в сравнении с происходящим сейчас печальным событием. Одна мысль начинает сверлить наш мозг. Не стало на земле человека. Он еще визуально как бы есть и в то же время вы понимаете, что это не так и безвозвратно и навсегда этот человек уже в прошлом. Мне думается , что в такие моменты просто не бывает равнодушных, не сострадающих беде людей. Кто-то из мыслителей мира сего сказал: «Когда умирает человек, то вместе с ним умирает и частичка нас самих…»
Что же тогда с нами должно происходить, когда мы теряем близких и дорогих нам людей? Когда мы теряем настоящих друзей, которых, мало сказать, так сейчас нехватает.
Надо прежде отметить, что когда верстался очередной номер журнала, нашего бессменного художника Николая Самохина, работающего с нами с первых номеров журнала, уже к сожалению не стало. Но жизнь продолжалась, захватывая и увлекая нас извечной земной суетой.
На 40 дней со дня кончины Николая Самохина, я с Виктором Белецким договорился сходить на могилу к нашему другу. По-христиански помянули нашего товарища. В тот памятный день мне даже и намека на мысль не было о том, что вот и измученное болезнью сердце Виктора Белецкого через каких-то десять месяцев также перестанет биться.
А еще через несколько месяцев уйдет из жизни живая легенда и неординарный человек, талантливый художник Валерий Зосенко, которому на годовщину смерти будет посвящен очередной материал в журнале.
Писать в прошедшем об одном друге всегда больно. Но когда в течение чуть больше года теряешь сразу стольких близких тебе по духу друзей, то естественно невольно теряешь веру в Великую Вселенскую справедливость. Хотя другой во мне, мое второе я, тут же и нашепчет на ухо: «Мол, беда одна не ходит»…
Так случилось, что благодаря журналу я познакомился ближе и сдружился с Николаем Самохиным, с которым мы чуть позднее работали над эскизами к моим книгам. Часто засиживаясь далеко за полночь. Никогда не забуду его философской фразы: «Ближе к ночи оседает и приземляется вся грязь, нечистые мысли людские и их действия, укладывается на отдых вся пьянь и очищается как бы сам воздух. С космоса исходит сама благодать. Являя не землю дух иной. Для истинного творчества это самое плодотворное время…»
А как удивительно Николай чувствовал тематику журнала, находя главное в содержимом, творя обложку журнала, придавая оригинальное неповторимое лицо новоявленному изданию.
С Николаем было легко общаться, наперед зная, что он не подведет То ли это было на многочисленных его выставках, работах по оформлению музеев, то ли на многих пленерах, или при работе с журналом. На него всегда можно было положиться. Творчество Николая Самохина широкомасштабно. Это и портреты, и пейзажи, и натюрморты, и графика.
Я бы особо отметил его философские работы. Кое-что из его огромного наработанного художественного багажа осталось на добрую память о нем и у меня.
О Николае можно твердо сказать, что он был общественным человеком-творцом, т.е. жил и творил для нас с вами. Как сейчас помню международный пленер художников 2008 года. Когда заболела Ефремова В.А., руководитель памятного пленера, Николай, уже будучи больным, не отказался, когда ему было предложено заменить отсутствующего руководителя. И все получилось. Он по другому творить и жить просто не мог. В один из последних дней пленера, в июле месяце, я приехал в село Пустовойтовка. Жара стояла за 30 градусов. И вижу такую картину: Николай сидит у обочины дороги перед самым мостом через реку и работает, укрыв голову уже завядшим лопухом. На мой неловкий совет прикрыть голову чем-либо более надежным он засмеялся, махнув рукой. А тем временем буквально недалеко от нас, под тенью березовой рощицы писали свои пейзажи японские, китайские и корейские художники. Такое забыть невозможно.
У поэта и барда А. Макаревича есть такие стихи, смысл которых таков: маститые, титулованные званиями художники всячески настоятельно советуют своему коллеге писать картины на злободневные темы, портреты партийных деятелей и т. д. Мол, тогда и тебя заметят и признают как заслуженного художника, пойдут нужные заказы, а значит деньги и слава… А их друг слушал и продолжал писать картины с лошадьми, легко и вольно скачущими по бескрайнему полю, распустив по ветру свои хвосты. А затем этот свободный художник умер. А его гордые лошади до сих пор бегут по этому прекрасному полю…
Николай Самохин был до конца таким же свободным художником. Его картины живы, и значит жив и он.
Надо признать, что по жизни мне, вероятно, больше многих везет на хороших, надежных, интересных и по-своему талантливых друзей. Одним из них был Виктор Белецкий. Всего несколько лет дружбы, но лишь теперь понимаю, что это были за годы…
Родился 16 января 1946 года в г. Ленинграде. В 1949 году родители переехали в Ромны. В Ромнах Белецкий В.Л. учился в школе №2, которую окончил 1964 году. После окончания школы 3 года отслужил в армии. С 1968 по 1974 год учился в Ленинградском електро-техническом институте им. Ульянова-Ленина (ЛЭТИ), одновременно работал в научно-исследовательском институте транспортного машиностроения (ВНИИ ТрансМаш) в г. Ленинграде, где принимал участие в разработке, шасси для Лунохода-1 под руководством А.Л. Кемурджиана.
Я до сих пор не могу смириться с мыслью, что Виктора Белецкого больше среди нас нет. С Виктором я познакомился, когда он работал в одной из городских фирм. В то время я собирал деньги на свою книгу, оббивая пороги многих организаций. Как-то пришел в один из офисов, представился, объяснил цель своего визита. Среди нескольких сотрудников находился и Виктор Белецкий. И лишь один он проявил живой интерес к моей особе. Вежливо пригласив присесть, стал расспрашивать о содержании книги и обо мне вообще. Было такое ощущение, что словно мы давным давно уже заочно как-то знали или слышали друг о друге. И вот лишь теперь появилась та счастливая случайная возможность наконец-то познакомиться поближе. Виктор тут же при мне стал зондировать обстановку, звоня секретарю Роменского землячества, пытаясь решить мои финансовые проблемы по изданию книги. На этом, к сожалению, контакт был утерян. Затем года три назад неожиданно наши дороги пересеклись. Виктор пригласил меня для беседы к себе в гости. Угощение гостеприимного хозяина и его супруги Лены было изысканно щедрым. Пили на редкость хороший коньяк, закусывая тающей во рту красной рыбой, приготовленной, как я позже узнал, по особому рецепту самим Виктором. В дальнейшем он не раз удивлял меня своими способностями в кулинарии. Но это лишь небольшой и не главный штрих его лучших человеческих качеств, говорящих о его доброте и чуткости к друзьям и , вообще к людям. При обращении к нему Виктор всегда воспринимал проблему друга как свою собственную.
Надо сказать, меня всегда привлекали люди с нестандартным мышлением, с многогранностью взглядов; они интересны, с ними хочется общаться, не глядя на стрелки часов. Таким всегда был Виктор Белецкий. Его чуткость и сострадательное участие к проблемам друзей виделось во всех его делах и поступках. И в том как он переживал и заботился о больных своих однокашниках, друзьях и в том как он дружил и мило ладил с соседями. Его коммуникабельность и деловитость многим импонировали и тем самым притягивали к нему.
На памяти у меня такой эпизод. Чтобы как-то поддержать меня и смягчить тяжкую и горькую утрату моей жены Ирины, Виктор позвонил и тактично предложил организовать концерт, посвященной светлой памяти моей жены, пианистки Ирины Клейних. И вскоре этот концерт «Реквием» состоялся. Только он обрел более масштабную форму. Концерт был посвящен всем ушедшим из жизни и причастным к искусству.: музыкантам, художникам, писателям, театралам и т.д. Однажды, когда я находился у Виктора в гостях, он высказался, что его сын Адриан хочет дать концерт в музыкальной школе, где он когда-то учился. Нужен был аккомпаниатор. Но увы сотрудники музыкальной школы и все кого можно было найти, чтобы подыграть на фортепиано отказывались. Тогда пришлось подключить маму моей жены Ирины, которая когда-то работала в этой школе. И все получилось. Сам Виктор взял на себя роль ведущего. Концерт удался на славу. И чтобы сохранить память о нем, концерт был снят на кинокамеру. После концерта все друзья и музыканты были приглашены Виктором к нему в гости, где и отметили это событие – прозвучавший для жителей города как подарок необыкновенный концерт.
Как-то мы готовили к печати очередной номер журнала и вновь Виктор с новыми идеями и материалом для журнала: он предоставляет нам большой и интересный материал о неординарном человеке, своем дяде Евгении Белецком, заслуженном мастере спорта, одном из ведущих альпинистов Советского Союза. Затем предоставляет нам материал об выпускнике второй городской школы Петре Рутенберге, дружившим в свое время с извесным в истории России попом Гапоном, одним из вождей знаменитого на всю Россию народного шествия к царю (Кровавое воскресенье, 1905 год).
Попутно Виктор Белецкий готовил к изданию книгу о 2-ой Роменской школе и выпускниках своего класса. Насколько я знаю, работу он проделал колоссальную. И книга им была завершена. Сейчас Еленой Белецкой, женой Виктора, решается организаторская проблема издания книги, чтобы ее увидели читатели.
Однажды вся наша писательская когорта собралась в редакции отметить очередную презентацию журнала. Засиделись до темна. А свет был отключен. Расходиться никому не хотелось. Виктор потихоньку встал и минут через десять принес пару красивых новогодних свечей и наше застолье продолжалось еще долго. Эти свечи – как память о нем я храню у себя в редакции. А еще через неделю Виктор притащил в помещение редакции огромную коробку с красивейшей люстрой-вентилятором. У меня тогда просто не было слов…
Не мог Виктор пройти равнодушно мимо хамства. Однажды он с возмущением рассказал мне как во время посещения футбольного матча на стадионе футболисты при общении с друг другом применяли грубую нецензурную ругань. Тут же попросил меня связать его с представителями прессы, чтобы, как он сказал, обратить внимание общественности на это вопиющее безобразие. Чрез пару дней такую встречу я организовал.
Спектр его жизненных интересов был необычайно широк. Сказать, что Виктор Белецкий был общественным человеком, значит сказать о нем очень мало. Он всем сердцем воспринимал все события общественной городской жизни, проблемы, которые сотрясали город, постоянно заботили его. Виктор был очень чуток в общении с людьми и особенно со своими друзьями. Он интуитивно, каким-то лишь ему присущим чувством определял настроение гостя, старался развлечь его, угостить так, как порой и в лучших ресторанах не подают. А сам всегда скрывал от нас, как ему порой бывало плохо со здоровьем. Внимание к проблемам человека, его тонкий теплый юмор часто спасали «хмурого» гостя от бытовых неурядиц.
Виктор обладал широкой, я бы сказал распахнутой душой. И когда шла речь о чем-то негативном, то оно имело в его устах одну оценку: «дерьмо», и никак не мягче. Он был всегда честен, прям в своих взглядах на проявления жизни, отстаивал принципиально свою точку зрения, без Заискивания и подхалимажа, имел смелость сказать о тебе правду в глаза. Я помню, как он говорил: «Кто мне скажет правду обо мне, если не друг. А слышать о себе правду от друга необходимо».
Жаль, что немного среди нас таких людей, каким был Виктор Белецкий. Лишь теряя таких друзей, начинаем анализируя понимать, как много они значили в нашей жизни, как много мы потеряли, что их не стало. Но теплая память о замечательном человеке, человеке с большой буквы Викторе Белецком навсегда останется в наших сердцах.
Клейних В.И., редактор журнала «Ромен».
