(Продолжение, начало смотри №4 2008 г.)
На следующее утро налегке восходители быстро достигли вершины Раздельной. Но что это? Оказывается, гребень вершины, ведущий к пику Дзержинского, обрывается здесь ледовой стеной. Вторая такая же стена встает за перевальной точкой, после ровного плато, у подножия пика Дзержинского. И под самой вершиной крутой обледеневший гребень снова обрывается отвесной ступенью, А у альпинистов даже нет с собой ледовых крючьев. Неужели придется вернуться вниз?
После недолгих споров Белецкий и Федоров решают обойти провал низом с южной стороны, заночевать в верховьях ледника Дзержинского и оттуда попытаться штурмовать пик по склонам, примыкающим к южному гребню. Кизель не верит в реальность этого плана, но соглашается сопровождать друзей до места ночевки. Альпинисты возвращаются к палаткам и собирают рюкзаки. На вершине, между заструг снега, они оставляют заброску: две пачки сухого спирта и немного продуктов. Начинается спуск на юг, в не исследованные еще верховья ледника Дзержинского. Очень скоро восходители убеждаются, что карта этих мест неточна. На ней — ровный меридианальный ледник, а в действительности он изгибается дважды, почти под прямым углом. Фирн, потом глубокий снег, потом снова фирн. К вечеру измученные альпинисты подходят к намеченному месту лагеря № 4.
Здесь остается Володя Кизель. Договорились, что он будет ждать друзей двадцать четыре часа.
Раннее утро. Солнечные лучи уже коснулись вершины пика Дзержинского, но внизу, в тени, отчаянно холодно. Мерзнут руки в толстых рукавицах, щиплет щеки и нос, порывистый ветер проникает под штормовые костюмы и меховую одежду, пробирает до костей.
Высокие слоистые облака сулят близкую непогоду. Склон сплошь изрезан трещинами, и альпинисты идут на укороченной 20-метровой веревке. Впереди Белецкий. Евгений пытается установить какую-либо закономерность в расположении трещин, но вскоре понимает, что это сделать невозможно. Через непрочные снежные мостики приходится перебираться ползком.
В час дня связка сворачивает с восточного гребня и начинает двигаться влево вверх по стене пика по направлению к его южному гребню. Склон очень крут, приходится идти, тщательно страхуясь. Кошки хорошо держат на твердом фирне, но после нескольких часов работы голеностопы начинают невыносимо болеть.
Наконец альпинисты достигают гребня. Отсюда путь до вершины уже несложен. Однако с первой вершины пика Дзержинского видна вторая, и она метров на пятьдесят выше. Разумеется, бюст должен быть установлен на ней!
Ко второй вершине ведет широкий пологий гребень, но до нее еще почти километр пути. Успеть бы спуститься до темноты! Они уже почти бегут по пологому гребню. И скоро достигают вершины пика. Высота 6713 метров. Из камней быстро складывают небольшой тур. Прячут в него записку а сверху устанавливают бюст, развернув его лицом к Москве. Теперь как можно скорее вниз. Погода портится. Со скоростью курьерского поезда накатывает молочная масса тумана. Быстро темнеет. Идущего впереди Федорова сменяет Белецкий. Перед глазами сплошная темно-серая пелена. Вдруг снег под ногами обрушивается и Евгений летит вниз. Резкий рывок — и он повисает на веревке. Обвязка впивается в грудь. Еще рывок — и Белецкий спускается еще на несколько метров. Веревка замирает: очевидно, Федорову удалось ее закрепить, теперь, когда ощущение падения ослабло и тело почувствовало надежную веревку, к альпинисту вернулось спокойствие. Вокруг темно и тихо, но Белецкий уже понимает, что провалился не в трещину. Он вглядывается вниз. Под ногами облака, и в их разрывах что-то чернеет. С ужасом осознает, что висит над Алайской долиной, над 3-километровым обрывом. Что же делать? Белецкий пытается достать ледорубом до склона. Не получается. Раскачавшись, он наконец дотягивается до нависающей ледовой стены. Подниматься вверх по веревке нет сил. К тому же над головой снежный карниз: веревка глубоко врезалась в него. Евгений с тревогой подумал, что на эту веревку он сегодня дважды наступил острыми зубьями кошек.
— Ваня! — кричит Белецкий.— Ваня! Никакого ответа. На гребне завывает ветер, а здесь, под карнизом, гулкая тишина, и от каждого движения веревка начинает медленно вращаться. Обвязка все туже сжимает ребра, каждый глоток воздуха дается с трудом. Ладони покрываются липким потом, кровь болезненными толчками пульсирует в висках и в горле, сознание начинает мутиться… Неужели это конец? Рывок веревки заставляет Евгения очнуться. Он снова осматривается, и теперь ему кажется, что внизу, всего в нескольких метрах,— крутой снежный склон.
Внезапно до сознания Белецкого доходит, что уже несколько секунд он слышит какие-то крики. Он задирает голову — над краем карниза виднеется лицо Вани Федорова.
—— Спускай вниз!.. — задыхаясь, кричит Белецкий. — Скорее… Там склон.
Медленно, страшно медленно веревка начинает подаваться. Наконец зубья кошек касаются снега. Обеими руками Евгений растягивает обвязку, жадно, до боли в горле глотает ледяной воздух. Придя в себя, опускается на снег на колени, смотрит на часы. Он провисел на веревке пятьдесят минут! Как хорошо, что, обеспокоенный молчанием, Федоров смог закрепить веревку и подползти к краю гребня!
— Что будем делать? — доносится голос Вани.
— Ночуем! Рой пещеру! — кричит Белецкий.
Бесконечно долго тянется ночь. Чтобы не замерзнуть, Евгений растирает руки, ноги, подкладывает под себя рюкзак и свернутый в кольца свободный конец веревки.
Всходит луна, сразу становится светлее, но словно бы еще холоднее. Далеко внизу плавает красный огонек — это шар-зонд метеорологов экспедиции. Как у них сейчас тепло! А здесь не менее 20 градусов мороза. От холода начинают болеть кости, мышцы. Кажется, нет больше сил терпеть. Неужели этот рассвет когда-нибудь наступит?!
Но вот на востоке из сплошной черноты выплывает бледная цепочка гор, постепенно в лучах солнца они становятся розовыми, а затем белыми. Федоров дергает веревку. Обогнув карниз, Евгений выбирается на гребень.
Теперь бегом вниз, пока Кизель не ушел за помощью: ведь условленные двадцать четыре часа истекли! Скоро показалась палатка на леднике. А вон и Кизель, он уже начал спуск. На бегу альпинисты свистят, кричат.
Наконец Кизель оглянулся и заметил их. Короткие объятия, хлопанье по плечу, вопросы: ну как? Ну что?
— Да вот, холодную схватили, и Белецкий повисел-таки над Алайской долиной,— докладывает Федоров.
Собрав палатку, альпинисты к вечеру добрались до Раздельной. Вот и вершина. Сейчас можно будет растопить снег и вскипятить чайку. Но здесь их ждет новая неприятность: среди одинаковых заструг снега никак не удается обнаружить свою заброску. Остатки сухого спирта использовали еще утром, а сейчас всех мучает жажда. Ноги Кизеля сводит судорога, он ложится на снег.
И снова ночь кажется бесконечно долгой. От жажды никто не может уснуть. В короткой полудреме мерещатся кружки с пивом и квасом, прозрачная ледяная вода горных речек, спелые хрустящие арбузы, сочные дыни. Снег есть нельзя, это они помнят твердо. Не выдержав, Белецкий набирает снег в кружку и запихивает ее в спальный мешок. Но снег почему-то не тает, лиш сжимается в объеме и как будто высыхает, из него не появляется ни капли влаги.
Наконец с первыми лучами солнца Ваня Федоров выбирается из палатки… и рядом с ней обнаруживает склад. Вскоре они уже пьют талую воду, чай, компот, снова воду.
Вечером лагерь торжественно встречал первовосходителей на пик Дзержинского. Им преподнесли ящик великолепного андижанского винограда, только что доставленного снизу. Глаза бойцов горят восхищением и завистью; чужой успех раззадоривает, теперь и им не терпится хлебнуть трудностей высотного восхождения.
Пока Белецкий с Федоровым ходили на пик Дзержинского, отряд успел сделать аклиматизационный выход. В лагеря. 5200 и 6100 доставлены продукты, снаряжение, теплые вещи. Сейчас у бойцов дни отдыха.
Политработники проводят беседы, читают вслух газеты. Бойцы даже устроили настоящий вечер самодеятельности с песнями и плясками, свое национальное искусство продемонстрировали узбеки и туркмены.
Выход назначен на 17 августа. Все семьдесят бойцов и командиров рот разбиты на звенья, каждое из которых возглавляет инструктор-альпинист.
Белецкому достается звено молодых туркменов — солдат первого года службы. В 10 часов утра, растянувшись длинной цепочкой, рота выступает в поход. За плечами у каждого бойца рюкзак и оружие. По знакомой тропе красноармейцы быстро набирают высоту.
Там, где снежный склон обледенел, инструкторы навешивают перила. Первая ночевка — на высоте 5200 метров. Погода пока стоит хорошая, хотя метеорологи и предупреждают, что она может скоро испортиться.
Группа инструкторов во главе с П. Власовым отправляется разведать путь: командование решает, что отряд не будет траверсировать склоны пика Ленина влево, как это делали первовосходители, а поднимется к вершинному гребню прямо вверх, вдоль западной гряды скал.
На следующее утро отряд строем трогается в путь. Трещат киноаппараты: операторы снимают выход. Но уже через несколько десятков метров на крутом снежном склоне скорость движения резко падает. Через каждые двадцать — тридцать минут приходится делать остановки для отдыха. К полудню наползают тяжелые тучи, поднимается ветер, холодает. Рота подходит к лагерю 5800. Отсюда приходится отправить вниз четырех больных: двое страдают от горной болезни, еще у двоих возобновилась застарелая малярия.
На следующий день погода совсем ухудшилась. Усилился ветер, посыпалась снежная крупа. У бойцов начали мерзнуть ноги: они пошли на штурм в обычных альпинистских ботинках. Когда восходители достигли лагеря 6100, начался сильный снегопад. Под толстым слоем снега с трудом обнаружили заброски. Часть бойцов расположилась на ночлег в вырытых заранее пещерах, остальные — в палатках. Здесь так круто, что выброшенная кем-то пустая консервная банка не задержалась на склоне: подпрыгивая и звеня, она быстро покатилась вниз, к зияющим трещинам ледопада. Радисты передают сводки в Москву и Ташкент, корреспонденции в газеты и даже личные телеграммы восходителей родным и знакомым.
Под тяжестью навалившегося снега провисли скаты палаток. Хлопая по ним изнутри, альпинисты стряхивали снег по нескольку раз за ночь.
Проснувшись, Белецкий увидел, что уже совсем рассвело. Гула ветра не слышно. Но и лагерь безмолвен: ни голосов, ни сигнала к побудке. Выбравшись из палатки, Евгений понял, в чем дело. Вокруг сплошной белой пеленой падал и падал мягкий, крупный снег. Даже ближайшие палатки едва видны. Посовещавшись, командование и инструкторы приняли решение о дневке. Вниз, в сопровождении одного из инструкторов, отправили еще двоих больных.
Утро следующего дня не приносит перемен. Однако к 11 часам снегопад стих и в разрывах облаков начала проглядывать синева. Командир отдал распоряжение о выходе.
Двигаться на крутом склоне по глубокому свежему снегу очень тяжело. Звенья по очереди сменяют друг друга, прокладывая путь. Снизу из ущелья наползает туман, скрывает голову и хвост колонны. Теперь Белецкий никого, кроме бойцов своего звена, не видит.
Красноармейцы тонут в рыхлом снегу по пояс, по грудь. А крутизна склона все увеличивается. В любо й момент может сойти лавина, и рота начинает траверсировать вправо, к ближайшим скалам. На мгновение туман впереди рассеивается, и Белецкий успевает заметить на склоне темный вал, стремительно летящий навстречу отряду. С глухим рокотом снежная лавина проносится справа от отряда и, замедлив бег на более пологом склоне, скрывается внизу в тумане. Следующая лавина едва не сносит головное звено отряда. Мимо Белецкого, кувыркаясь, проносятся несколько человек. К счастью, они останавливаются совсем поблизости. Белецкий и Церетели бросаются на помощь к ближайшему пострадавшему. В этот момент сверху раздается крик: «Лавина на нас!»
— На ледорубы, держись! — командует Белецкий.
Он наваливается грудью на вбитый в снег ледоруб, и тотчас на него обрушивается тяжелая снежная масса. Сразу становится темно. Снег набивается в глаза, уши, рот, нос, не дает дышать. Упругая мягкая сила старается оторвать человека от склона, тащит вниз, сжимает грудную клетку. Через мгновение все стихает.
Выпрямившись, Белецкий пробивает слой снега и убеждается, что все его звено цело. Нескольких бойцов отряда лавина все же снесла, но недалеко, и вскоре всех удается найти. Пулеметчик Мельников получил ушиб головы, но продолжал упорно ползать по склону, разыскивая свой пулемет, пока наконец не откопал его из- под снега.
В любую минуту могут пойти новые лавины, и командование отдает приказ о возвращении в лагерь 6100.
На следующий день планируется новая попытка штурма. Чтобы обеспечить бойцам теплый ночлег, решено было всем ночевать в пещерах. Красноармейцы быстро принялись за работу. Учеба в базовом лагере пошла впрок, и, когда на снежный склон опустились сумерки, все бойцы уже грелись в теплых пещерах. Кинув последний взгляд на затихший лагерь, залез в свою пещеру и Белецкий. Врач, его сосед, уже засыпал. Вдруг снаружи послышался шорох — и в пещере стало темно. Евгений протянул руку к выходу и наткнулся на сплошную снежную стену.
— Проснись, проснись, мы засыпаны,— пытается растолкать врача Белецкий.
— Да что ты дергаешься, сейчас откопают. Дай поспать, так даже теплее,— недовольно отпихивается сонный врач, но вдруг мгновенно просыпается и резко садится: —Что? Лавина накрыла лагерь?
Вдвоем, мешая друг другу, они начинают спешно раскапывать вход. Снаружи на помощь приходит Церетели. Выбравшись на волю, Белецкий едва узнал лагерь. Мощная пластовая лавина накрыла все пещеры с бойцами толстым слоем снега. Наверху кроме Белецкого, врача и Церетели только Поляков и санитарный инструктор Тарасов. Дорога каждая минута, Ледорубами, лопатами и просто руками принимаются они откапывать людей. Бойцы выбираются на поверхность и тоже начинают копать. Единственной жертвой лавины стал командир отделения Помогайбо: несмотря на принятые врачом меры, он скончался, не приходя в сознание. Бойцы быстро сворачивают лагерь и, по мере готовности звеньев, начинают спуск. Однако в темноте трудно отыскать узкую тропу. Инструкторы не могут определить, в каком направлении следует двигаться, а внизу — между лагерями 5800 и 5200 — опасные сбросы. Наконец весь отряд собирается на небольшой площадке, где и приходится дожидаться рассвета. Люди устали, измучены, некоторые уже не могут идти самостоятельно. Чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра, бойцы роют в снегу ямы: палатки остались в пещерах лагеря 6100. Всю ночь инструкторы ходили от ямы к яме, тормошили бойцов, не давая им спать.
Наутро, пробивая тропу в глубоком снегу, бойцы начали спуск. Ослабевшего Мельникова красноармейцы уложили в спальный мешок и волоком тащили за собой. К вечеру все были в базовом лагере.
Когда установилась ясная погода, спустили вниз и тело погибшего Помогайбо.
Неудача этого восхождения была связана с непогодой. Но Белецкого не оставляло чувство неудовлетворенности. Покорить пик Ленина оставалось его заветной мечтой.
В Ленинграде Белецкого выдвигают на партийную работу. Партии нужны политически грамотные, инициативные люди. С октября 1936 года Белецкий работает инструктором Ленинского райкома ВКП(б). Но душа его — в цеху Кировского завода, в коллективе, с которым он сроднился. И в ноябре 1937 года Белецкий возвращается в цех, к своему координатно расточному станку СИП.
23 января 1937 года при Всесоюзном комитете по делам физкультуры и спорта при СНК СССР была организована секция альпинизма. Возглавил ее страстный пропагандист спорта нарком юстиции Николай Васильевич Крыленко. От Ленинграда в состав центральной секции был выбран Евгений Белецкий.
В честь двадцатилетия Великой Октябрьской социалистической революции альпинисты решили взойти на высочайшие вершины Памира. Для участия в специально организованной Памирской экспедиции были привлечены сильнейшие горовосходители страны. В помощь штурмовым отрядам придали авиазвено во главе с летчиком-испытателем М. Липкиным. Самолетами предполагалось доставить грузы и людей к базовым лагерям, а также сбросить продукты и снаряжение на склоны вершин.
От ленинградской секции для участия в штурме семитысячников были приглашены четверо: Белецкий, Мартынов, Трапезников и Федоров. В начале июля Белецкий выехал в Ош, где собирались отряды Памирской экспедиции.
16 июля из Оша выступает пеший отряд восходителей, направляющийся к пику Ленина. В его составе Белецкий, Искин, Мартынов, Трапезников, врач Розенцвейг, радист Сапоровский. Грузы будут доставлены до Алайской долины автомобилями, а далее, до ледника Ленина,— вьючным караваном.
20 июля отряд дошел до верховьев реки Кичик-Алай. 22 июля, свернув в ущелье Киндык, по крутой тропе, проложенной в густом арчевом лесу, восходители достигли альпийских лугов. То и дело на пути встречаются кочевые киргизы с лохматыми памирскими яками.
Ночевать решили на пастушьей летовке на высоте, близкой к 4000 метров. На следующий день — трудный переход через перевал Кшадык (4550 м). С седловины перевала открывается массив пика Ленина.
К вечеру следующего дня — переправа через реку Кызылсу. Много времени уходит на разведку брода. Альпинисты переправляются через мощный поток на лошадях.
25 июля отряд начинает переход через Алайскую долину к пику Ленина. Воздух удивительно прозрачен, и кажется, что до снежных вершин Заалайского хребта рукой подать. Но лишь к концу дня удается достичь предгорий. Лагерь восходителей расположен в четырех километрах от пика Ленина. Сюда уже прибыли руководитель радиослужбы С. Герасимов, радист Н.
Ольшанский, участники штурмовой группы П. Альгамбров, А. Поляков, С. Ганецкий и руководитель восхождения Л. Бархаш.
Здесь, на высоте 3600 метров, в течение двух дней организуется базовый лагерь. Поблизости от него восходители оборудовали посадочную площадку шириной около ста метров. Вскоре командир авиазвена Михаил Липкин посадил на этом «аэродроме» свой самолет. Большую часть грузов пилот обещает доставить выше — на площадку лагеря 5200 метров.
Редактор отрядной газеты «На штурм пика Ленина» Б. Трапезников выпустил первый номер с остроумными шаржами и карикатурами, посвященными пешей части перехода и переправе через Муксу. С помощью радистов восходители заключили договор о социалистическом соревновании с группами, готовившими восхождение на пики Сталина и Евгении Корженевской. Основные пункты договора — восхождение всего состава в установленные сроки и стопроцентная безаварийность штурма.
Путь от лагеря 4200 хорошо знаком Белецкому по экспедиции прошлого года. Еще сохранилась тропа, проложенная саперами САВО, лишь кое-где ее завалили камни и обломки льда. Подъем идет в строго размеренном темпе. Через каждые пятьдесят минут отдых. Тяжелые рюкзаки оттягивают плечи. Сказывается недостаточная аклиматизация. Но надо спешить, чтобы успеть к прибытию самолета с грузом. Белецкий с Трапезниковым постепенно уходят вперед, оторвавшись от основной группы. Заканчивается подъем по осыпи, за ним — подъем по обледеневшему фирновому склону, на котором приходится вырубать ступени.
Трапезников опускается на снег. Приступ усталости и тошноты не дает ему продолжать подъем в том же темпе. Но самолет вот-вот прилетит. И Белецкий поднимается к площадке 5200 уже в одиночку. Едва онуспевает разложить в виде буквы «Т» принесенные снизу чехлы от спальных мешков, как из-за облаков появляется самолет Липкина. Первый бросок пилота неудачен — груз улетает в ледовую трещину на несколько сотен метров ниже площадки. Новый заход — и ящик с грузом врезается в снег у самого посадочного знака. Следующие заходы удачны: грузы приземляются точно на площадку 5200. Снизу подходят отставшие товарищи. Самолет улетает в сторону Алайской долины. Через сорок минут Липкин должен снова прилететь с грузом на другом самолете.
Погода ухудшается: крепчает ветер, в долине клубятся грозовые облака. Но тем не менее в назначенный час раздается гул мотора. Самолет появляется над площадкой 5200. Первый ящик сброшен точно. Сделав разворот, самолет снова приближается. Неожиданно он начинает резко терять высоту и зарывается мотором в снег в нескольких метрах от альпинистов. Из кабины вываливаются Липкин и штурман Сысоев. К счастью, летчики не пострадали. Причиной аварии был нисходящий поток воздуха, прижавший машину к склону горы. Сорвавшийся сверху кусок льда разбил вдребезги пропеллер. Лишь летное мастерство и самообладание Липкина позволили избежать трагедии.
В связи с аварией самолета восходителям не удалось полностью выполнить план первого выхода наверх. Продукты и снаряжение сосредоточены в лагере 5200. Участники штурма не получили достаточной аклиматизации. Поэтому они вышли в кратковременный поход на вершину высотой около 5000 метров в oтpoгe Заалайского хребта.
7 августа альпинисты собрались в базовом лагере. По всем признакам погода ухудшалась. Склоны пика Ленина заволокли облака. К вечеру начался дождь. Сильные порывы ветра обрушились на палатки. Непогода бушевала два дня подряд.
Лишь 9 августа из-за туч выглянуло солнце. Альпинисты просушили отсыревшие вещи, смазали обувь. Им предстоит подняться к лагерю 6200 на снежной террасе, куда Липкин предполагает сбросить с самолета необходимые грузы.
От лагеря 6200 восходители направятся на восток. До скальной гряды и далее — к вершинному гребню. На высоте 6700 метров будет разбит последний высотный лагерь.
10 августа отряд вышел к лагерю 4200. На следующий день совершен переход к лагерю 5200. Палатка с продуктами засыпана снегом. Колбаса и грудинка расклеваны горными галками. Ночуют альпинисты в палатках по трое. Белецкий расположился вместе со своими земляками Василием Мартыновым и Борисом Трапезниковым. Последний чувствует себя неважно. Ночью его тошнит. Сказывается действие высоты.
Следующий переход — до лагеря 5800. Подъем по снежному склону дается с большим трудом. Ведущий вынужден, проваливаясь по пояс, пробивать для колонны траншею в глубоком рыхлом снегу. Вот наконец и лагерь.
Белецкий, Искин и Ганецкий отправляются к лагерю 6200 для встречи самолета. Передовая тройка прокладывает путь в снегах. Белецкий узнает место, где в прошлом году отряд САВО был засыпан лавиной. Еле-еле удалось подняться к снежной террасе до прибытия самолета. И вот уже ящики со свистом летят прямо на головы альпинистов, шарахающихся в стороны, и глубоко врезаются в снег. Наконец «бомбардировка» закончена.
Восходители бродят по склону и обозначают цветной бумагой свежие воронки. Ящики ушли в снег на глубину полутора метров. Погода опять портится. Но снова прибывает самолет и сбрасывает грузы. Снизу подходят отставшие товарищи. Наползает густой туман. Начинается снегопад. Отдыхать некогда: надо спасать сброшенные грузы, пока их не засыпало снегом. Четыре ящика так и не удалось найти.
Установили палатки. Напившись горячего чайку, все расползлись по спальным мешкам. Ночью разыгралась настоящая буря. Вышедший на связь Борис Сапоровский передал из базового лагеря, что для отважных покорителей пика Ленина будет дан концерт. И он исполнил на балалайке несколько русских песен.
«Держись, ребята,— кричит Борис,— снегопад внизу заканчивается. Желаем вам успеха».
Настроение восходителей поднимается. Слышится смех. И действительно, через пару часов снегопад прекратился. Вышли в путь. Медленно приближаются скалы северного отрога. К вечеру альпинисты достигают площадки четвертого высотного лагеря.
Всю ночь палатки сотрясает ураганный ветер. Трапезникову становится совсем плохо. Пришлось его вместе с ослабевшим Семеновским отправить вниз.
Утром 16 августа было очень холодно. Палатки покрылись изнутри толстым слоем изморози. Оставшиеся восемь восходителей покинули четвертый лагерь. Особенно изнуряют на подъеме участки сухого пылеобразного снега, текущего из-под ног. Ветер обжигает лица. Через несколько часов вышли на гребень со скальными грядками. У альпинистов уже нет ни желания, ни сил любоваться открывшейся панорамой. Они продолжают медленный монотонный подъем к вершине, пока заходящее солнце не приближается к отрогам Заалайского хребта. Наконец установлены палатки лагеря 6800. Радисты передают радиограммы от родных и друзей. За каждым шагом восходителей следит вся страна. Завтра решающий штурм!
17 августа небо безоблачно. С утра вышли к вершине уже без рюкзаков. Перед глазами бескрайние пространства на сотни километров вокруг, к горизонту уходят горные хребты Памира. Лишь через шесть часов пути по жесткому фирну удается достичь последнего крутого предвершинного взлета гребня. Темп восхождения резко падает. До самой вершины ведущим приходится рубить цепочку ступеней. Все ближе и ближе вершинные скалы. Наконец Белецкий ухватился за каменные зацепки и полез наверх. Идти надо очень осторожно, чтобы не сбросить «живой» камень на товарищей. Всего пару метров остается преодолеть до вершинного купола, когда многопудовый камень, на который Белецкий оперся рукой, зашевелился. Евгений замер на месте. Теперь ему приходится, придерживая камень, дожидаться, пока товарищи пройдут мимо него. И вот все семеро прошли. Евгений делает шаг в сторону — и глыба рушится вниз, увлекая за собой обломки скал и пласты снега. Через пять минут Белецкий выбирается на купол вершины. Собравшись у скального островка, альпинисты передают из рук в руки гипсовый бюст Владимира Ильича Ленина, доставленный сюда в 1934 году К. Чернухой, В. Абалаковым и И. Лукиным, извлекают из тура их записку и пишут свою. Вместе с ней на вершине остается завернутый в непромокаемую бумагу текст Конституции СССР. Итак, 17 августа 1937 года Л. Бархаш, П. Альгамбров, Е. Белецкий, С. Ганецкий, Б.
Искин, В. Мартынов, А. Поляков и Т. Розенцвейг совершили второе советское восхождение на пик Ленина.
Звучит «Интернационал». Щелкают затворы фотоаппаратов. И в этот момент над вершиной появляется самолет Липкина. Отважный пилот приветствует покорителей вершины. Через несколько дней восходители начали готовиться к новому путешествию — на сей раз к подножию пика Коммунизма.
Подготовкой к восхождению на пик Коммунизма по восточному ребру занималась группа О. Аристова. Он и его товарищи Н. Гусак, В. Киркоров, врач И. Федорков и радист Н. Лебеденко сделали заброски продуктов в высотные лагеря и теперь ожидали восходителей с пика Ленина. Но в штурме пика Коммунизма смогли участвовать лишь Белецкий и Трапезников. Остальным надо было выезжать на работу по месту жительства.
1 сентября начальник штурмовой группы Олег Аристов докладывает о плане предстоящего восхождения. По его мнению, подготовка к штурму пика Коммунизма завершена. На сложных участках маршрута навешены перильные веревки. Продукты и снаряжение заброшены в высотные лагеря. Штурмовому отряду в составе Аристова, Белецкого, Гусака, Киркорова, Соввы и Федоркова предстоит выйти к лагерю 6400 двумя группами. Первая пройдет лагерь 5600 без остановки и заночует в лагере 5900, затем поднимется в лагерь 6400. Вторая группа на первую ночевку остановится в лагере 5600, в течение двух следующих дней будет подниматься к лагерю 6400, где и соединится с первой группой. По пути к вершине будет установлен еще один лагерь на высоте 7000 метров.
В Ледовом лагере останется Трапезников. Он возглавит резервную группу, которая выйдет наверх в случае необходимости. Радиостанцию Аристов предлагает установить в лагере 6400. По его мнению, кошки на вершину брать не следует: он осматривал склоны с самолета Липкина и пришел к выводу, что маршрут несложен. Белецкий не согласился с предложением руководителя: а вдруг встретятся участки очень жесткого фирна — не рубить же тогда сотни ступеней. Гусак поддержал Белецкого. Тем не менее Аристов остался при своем мнении.
Совещание заканчивается. Начинается отбор продуктов и снаряжения для штурма. Врач Федорков готовит набор медикаментов. Аристов рассчитывает количество продуктов. Лебеденко проверяет батареи для рации. Вдруг с фирновых полей, нависших над верховьями ледника, срывается гигантская лавина. Она увлекает за собой все новые и новые глыбы льда. Снежно-ледовая масса мчится вниз в направлении лагеря. Бежать некуда. Снежная пыль полностью закрывает массив пика Коммунизма. К счастью, основная масса льда и снега проносится стороной.
3 сентября штурмовая группа покинула Ледовый лагерь и начала подъем к первому лагерю на восточном ребре пика. Восходители предполагали подняться на вершину полным составом. Лавина, сорвавшаяся два дня назад, сгладила неровности ледника, засыпала трещины и упростила путь к лагерю 5600. Справа по ходу высятся скальные стены восточного ребра. Первая группа под руководством Аристова увеличивает темп подъема и уходит вперед.
Белецкий идет во второй группе. Вскоре восходители сворачивают вправо по направлению к гребню. Вот уже позади остается пологий снежник и начинается подъем по скалам. Через семь часов после выхода из Ледового лагеря вторая группа достигает гребня. На площадке 5600 лежат две палатки, засыпанные снегом. Их повалила воздушная волна, вызванная сорвавшейся лавиной.
Устанавливая палатки, восходители поглядывают наверх, наблюдая, как первая тройка — Аристов, Гусак и Киркоров — поднимается по скалам второго «жандарма».
Через два часа Аристов подает сигнал: в лагерь 5900 добрались благополучно. Утром 4 сентября вторая группа выходит к следующему лагерю. Лагерь 5900 уже пуст. Здесь всего две крохотные площадки, выложенные на гребне из обломков камней. Края палаток нависают над ледниками. Сразу за второй палаткой начинается крутой ледяной гребень, ведущий к основанию третьего «жандарма».
5 сентября ко второй группе присоединились поднимавшиеся «в хвосте» Трапезников и Афанасьев.
Восходители преодолевают скальные стены третьего и четвертого «жандармов». В районе пятого «жандарма» Афанасьев почувствовал себя плохо, и Трапезникову пришлось начать с ним в связке спуск. Белецкий понимает, как обидно Борису уходить вниз. Ему не повезло на пике Ленина. Сейчас же он чувствует себя прекрасно. Но нельзя оставить в беде товарища.
На пятом «жандарме» висит веревка, закрепленная первовосходителями четыре года назад. Белецкий начинает подъем по перилам, но неожиданно срывается: тяжелый рюкзак отбрасывает его в сторону от скалы. Он повисает на веревке. Товарищи подтягивает его к скале, и Евгений с большим напряжением преодолевает этот коварный «жандарм»—последнее препятствие на восточном ребре.
К вечеру восходители встречаются с передовой тройкой в лагере 6400. Пока план штурма выполняется точно. К сожалению, начинает портиться погода. К ночи усиливается ветер. Неожиданный порыв обрывает оттяжку, и палатка валится на головы альпинистов. Приходится вылезать из теплого мешка и укреплять ее.
6 сентября, оставив радиостанцию в палатке лагеря 6400, восходители уходят выше. Аристов торопит: погода хмурится. Небо закрыто облаками. По снежному гребню приходится подниматься в связках — под снегом могут оказаться ледовые трещины. Вот и место последнего лагеря группы Евгения Абалакова в 1933 году.
Свой очередной лагерь восходители устанавливают на высоте 6900. К ночи погода портится окончательно: начинается снежная буря. Гусак, хорошо знакомый с зимним Эльбрусом, определяет, что скорость ветра достигает 60 метров в секунду. В плотно застегнутую палатку набивается снежная пыль. Теперь необходимо терпеливо переждать непогоду, сохранить силы для штурма. Об отступлении никто не помышляет. Этот лагерь — самый высокий в истории советского альпинизма. До вершины пика Коммунизма всего день пути.
К утру буря не утихает. Белецкий выбирается из палатки, но сильный порыв ветра валит его с ног. Держась за оттяжку палатки, Евгений силится разглядеть вершину. Но она скрыта белесой мглой. Приходится снова забираться в палатку. В середине дня Совва начинает сильно кашлять, жалуется на боль в грудной клетке. Он решил спуститься в лагерь 6400, чтобы там переждать бурю. В случае обострения болезни вызовет по рации помощь из Ледового лагеря.
9 сентября Гусак и Киркоров сопровождают Совву в лагерь 6400. Там значительно теплее. Оставшись в палатке в одиночестве, Совва постепенно утратил способность трезво мыслить и оценивать обстановку. Попытавшись связаться с Ледовым лагерем, он передал в эфир свои позывные и на этом прекратил передачу. Ночью он вдруг решил спускаться по трудным «жандармам», едва не улетел вниз, потерял рюкзак и продолжил спуск налегке.
Странная «передача» из лагеря 6400 вызвала тревогу внизу. Трапезников и Афанасьев устремились наверх. По пути встретились с Соввой, И надо сказать, вовремя. Совва был уже невменяем, предлагал всем тотчас начать спуск вниз по стене за его рюкзаком, улетевшим на ледник. Альпиниста удалось благополучно спустить в Ледовый лагерь.
Пятые сутки «отсиживается» штурмовая группа в лагере 6900, пережидая буран. Восходители понимают всю серьезность создавшегося положения, но все настроены на штурм.
Аристов предлагает установить еще один лагерь на высоте 7100 у начала самого крутого подъема к вершинному гребню, а решающий штурм предпринять 13 сентября. В этом есть резон. Погода еще окончательно не установилась, и можно не успеть за один день взойти на вершину и спуститься к лагерю 6900. Свернуть палатки оказалось сложно. Полотнища их сильно обледенели.
Промерзли и спальные мешки. С трудом удалось запихнуть их в рюкзаки. Сказалась длительная отсидка на высоте: через каждые пятнадцать — двадцать шагов приходится отдыхать, опираясь на ледорубы. На высоте 7100 установили палатки последнего высотного лагеря.
Утром 13 сентября восходители вышли на последний штурм. В начале подъема — твердый снег, затем начали встречаться участки рыхлого, сыпучего снега, скопившегося здесь после бури. Киркоров, Гусак и Белецкий поочередно выходят вперед и вытаптывают узкую траншею, по которой поднимаются остальные.
Альпинисты медленно приближаются к вершинному гребню. Высота 7300. Бешено колотится сердце. Вот и последняя часть подъема — узкий острый гребень, резко поворачивающий к югу. Под ногами твердый лед, присыпанный сверху снежком. Этот снежок-то и обманул Аристова, разглядывавшего маршрут с самолета. Кошки оставлены внизу. Люди предельно устали. Белецкий, оценив всю опасность ситуации, говорит Аристову, что надо связаться и тщательно страховать друг друга, при необходимости — рубить ступени. Тот в задумчивости смотрит на часы: движение в связках замедлит темп подъема. А уже три часа дня. Наконец руководитель решает продолжить восхождение, не связываясь веревкой. Гусак настоятельно советует Аристову снять с ботинок самодельные чехлы, закрывающие острые шипы на подошвах. Но Олег отрицательно качает головой и продолжает подъем.
Вот и предвершинный купол. С гребня нависает снежный карниз. Белецкий снова настойчиво предлагает Аристову связаться веревкой. Гребень слишком остр и крут, придется придерживаться его правого, западного склона. Падение на нем приведет к неизбежному срыву.
Подходят Гусак и Киркоров. Аристов движется за ними. Вспомнив о своем фотоаппарате, спрятанном на груди под пуховкой, Белецкий делает последний снимок. Спрятав аппарат, он торопится нагнать товарищей и неожиданно падает, заскользив вниз по склону. Перевернувшись на грудь, тормозит клювом ледоруба и останавливается. Выбраться наверх помогает замыкающий цепочку Федорков. Без его помощи Евгению пришлось бы плохо.
Первым, вырубая ступени, движется неутомимый крепыш Николай Гусак, за ним — Киркоров, следом — Аристов. Белецкий видит, как последний, остановившись, делает шаг с левой ноги и, споткнувшись, падает на спину. Сметая тонкий слой снега, Аристов скользит по ледовому склону, не делая ни малейшей попытки задержаться. Наконец он медленно переворачивается на живот, пытается затормозить клювом ледоруба, но скорость уже чересчур велика. Перелетев через каменный барьер, словно через трамплин, альпинист падает вниз.
Это видели лишь Белецкий и Киркоров. Пораженные, они безмолвно застыли на месте. Киркоров, находившийся выше, видел, как, ударяясь о скалы, тело Аристова падало на снежное плато, расположенное на семьсот метров ниже.
Политрук группы Евгений Белецкий взял руководство штурмом на себя. 13 сентября 1937 года во второй раз советские восходители поднялись на вершину пика Коммунизма. Высшей точки страны достигли Е. Белецкий, Н. Гусак, В. Киркоров и И. Федорков. Белецкий первым в мире поднялся на два памирских семитысячника — пик Ленина и пик Коммунизма. Но какой дорогой ценой заплатили альпинисты за эту победу! Как нелепа гибель Олега Аристова в самом конце штурма! Писать записку и разыскивать тур Евгения Абалакова было некогда. Быстро связавшись, альпинисты пытаются по крутому ледовому желобу спуститься на снежное плато, где лежит тело товарища. Но без кошек удается спуститься за час лишь на сто метров.
Приходится возвращаться к лагерю 7100 по пути цодъема. С тяжелым сердцем подходят восходители к своим палаткам. Нет радости победы. Несмотря на невероятную усталость, уснуть никому не удается.
На спуске возле четвертого «жандарма» встретились с Трапезниковым и Афанасьевым. 16 сентября все благополучно спустились в Ледовый лагерь.
На большом камне рядом с именами Н. Николаева и Джамбая Ирале, погибших при подготовке штурма пика Коммунизма осенью 1933 года, появилось имя Олега Аристова.
В 1936 и 1937 годах Центральной школой инструкторов альпинизма ВЦСПС руководил Виталий Абалаков. В 1938 году это почетное и ответственное дело доверили Белецкому. Школа работала летом в ущелье Адылсу. С самого начала Белецкий столкнулся с серьезными трудностями. В школе не хватало опытных инструкторов, недоставало снаряжения, и в первую очередь альпинистской веревки, отсутствовала рация, плохо было налажено питание курсантов. Тем не менее теоретические и практические занятия проходили великолепно. Белецкий обладал большим талантом организатора и методиста.
Школа 1938 года во многом отличалась от школы предыдущих лет. Кроме технических навыков курсанты усвоили навыки методистов, многие из них стали организаторами советского альпинизма. Впервые весь состав школы совершил массовый кольцевой перевальный поход. 150 человек преодолели перевалы Джан-Туган, Местийский и Кой-Авганауш. Работа завершилась восхождениями на вершины второй и третьей категорий трудности. На пик Щуровского взошло 112 человек, на Чатын-Тау — 83, на Малую Ушбу — 8. При этом никто за время походов и восхождений не получил травмы.
С юных лет Белецкий прекрасно разбирался в политике, следил за международной обстановкой. По Европе, неуклонно приближаясь к границам нашей страны, расползалась фашистская свастика. Предвидя возможный ход событий, Белецкий организовал для курсантов школы цикл лекций по военным действиям в горах.
Работа школы инструкторов была признана успешной. Решено было, что при работе будущих школ их инструкторский состав будет укомплектован выпускниками школы 1938 года.
В Ленинграде Белецкого ожидал приятный сюрприз. Кировский завод предоставил ему комнату в коммунальной квартире в доме № 5 по улице Турбинной. В акте сдачи-приемки жилой площади отмечалось: «Стены комнаты оклеены обоями, пол имеет щели, потолок имеет трещины». Но какое это имело значение?! Семнадцать лет прожил он в рабочем общежитии, и вот наконец своя комната!
Конечно, жить с друзьями весело: есть с кем обсудить заводские дела, политические события в стране и за рубежом. Но всему свое время. Порой хочется задуматься, сосредоточиться. Надо писать книги о высокогорных экспедициях, изучать иностранные языки, Белецкий верил, что недалек тот час, когда советские альпинисты начнут совершать восхождения на самые высокие вершины мира — в Гиндукуше, Каракоруме и Гималаях. Но для серьезных занятий географией, языками, литературой необходима тишина, сосредоточенность. В общежитии это нереально. К тому же скоро стукнет тридцать. Нет, что ни говори, своя комната — это этап в жизни.
В конце лета Белецкий предполагал выехать в составе высотной экспедиции на Юго-Западный Памир. Но эту экспедицию отменили. И тогда Евгений решил осуществить одну старую задумку — совершить полный траверс «президиума Главного Кавказа» — Безенгийской стены. Он уже почувствовал вкус к рекордным восхождениям, самым трудным, самым опасным, не
пройденным никем в мире.
12-километровый барьер Безенгийской стены составляют пять снежно-ледовых вершин: Шхара (5058 м), Джангитау (5049 м), Катынтау (4970 м), Гестола (4860 м) и Ляльвер (4350 м). Это — наиболее высокий участок Главного Кавказского хребта. Здесь всегда сильные ветры и крайне неустойчивая погода. Подобный траверс требует от восходителей кроме большого опыта и отличной техники еще и огромной выносливости.
Первую попытку траверса Безенгийской стены с запада предприняли в 1932 году братья Абалаковы вместе с Алексеем Гермогеновым. Но из-за непогоды, после восьми дней работы, альпинистам пришлось спуститься на ледник Безенги, не преодолев массива Шхары.
В 1935 году группа Сергея Ходакевича покорила три вершины Безенгийской стены (Катынтау, Гестолу, Ляльвер), начав восхождение с ледника Безенги.
В конце летнего сезона 1938 года сразу три группы бросили вызов Безенгийской стене. Первыми вышли с юга грузинские альпинисты во главе с Александром Гвалия. Но и им пришлось отступить. Были покорены лишь две вершины — Гестола и Катынтау. 25 июля в Безенги на поляну Миссес-кош прибыли одновременно две конкурирующие команды, заявившие целью восхождения рекордный траверс Безенгийской стены. Московскую команду (С. Ходакевич, П. Глебов, В. Крючков, А. Лапин) возглавлял Сергей Ходакевич. В команду Евгения Белецкого входили ленинградец А. Бердичевский, москвич Д. Гущин и инструктор из Нальчика И. Леонов, исполнявший обязанности начальника спасательного пункта района.
Обе команды намеревались начать траверс с перевала Дыхниауш, обе хотели выйти первыми. Ведь второе прохождение стены — уже не рекорд, а лишь повторение рекорда.
Ходакевич оформил свой выход на маршрут в Москве. Белецкий этого сделать не мог из-за предполагавшейся экспедиции на Памир. Поэтому команда Белецкого не просила никаких дотаций для рекордного траверса, решив попытаться осуществить его на свои личные средства.
Евгений хорошо знал инструкции и правила о порядке организации горовосхождений. В них имелся пункт, согласно которому спортивные группы, составленные из мастеров альпинизма или старших инструкторов, имели право выходить на маршрут, не утверждая его предварительно в Комитете физкультуры, а лишь зарегистрировав его на местном спасательном пункте горного района. Все четверо участников группы Белецкого располагали для восхождения лишь очередным отпуском, полученным на работе, а траверс мог затянуться надолго. Поэтому 26 июля Белецкий вышел на траверс Безенгийской стены первым.
До перевала Дыхниауш группу сопровождал заместитель начальника спасательного пункта Ибрагим Голгуров. Ему-то и оставил Белецкий контрольный срок возвращения — 4 августа, решив, что десяти дней вполне хватит для совершения полного траверса стены. Как выяснилось в дальнейшем, срок этот был лишком мал. Альпинисты не учли ухудшения погоды. Портативными рациями, необходимыми для связи со спасотрядом, в те годы восходители не располагали.
Четверка Белецкого начала подъем по северо- восточному ребру Шхары. Из-за недостатка времени они не сделали продовольствия на перемычки междувершинами Безенгийской стены (как обычно поступают альпинисты перед выходом на продолжительный траверс), и поэтому им пришлось идти с очень тяжелыми рюкзаками. Впереди двигалась связка Леонов-Белецкий.
Преодолев скальные ножи, восходители организовали ночевку на гребне Шхары. Ночью поднялся сильный ветер, пошел снег. А вскоре разыгралась настоящая буря. Лишь у “памирцев” Белецкого и Гущина были пуховые спальные мешки. Леонов с Бердичевским замерзали в своих ватных спальниках.
Утром Белецкий выглянул из палатки. Снег валит и валит. Туман. Видимость ограниченная. Сколько дней продлится эта непогода? Не замерзать же, сидя на месте! Посовещавшись, решили выходить. Натянув штормовки поверх шерстяных свитеров, вылезли на гребень.
Медленно шли к вершине до тех пор, пока буран и густой туман не заставили остановиться. Пришлось срочно ставить палатку и отсиживаться. Непогода не унималась. Лишь на пятый день достигли главной вершины Шхары. 1 августа пурга вынудила устроить дневку. На следующий день прошли Западную Шхару. 3 августа добрались до пика Руставели. Из-за непогоды четверо суток просидели под вершиной Джангитау: опасный неразведанный спуск с нее совершенно не
просматривался. Уже прошло два дня, как истек контрольный срок возвращения группы на Миссес-кош.
Восходители знали, что внизу начинаются спасательные работы. Но что делать? Нет никакой возможности сообщить спасателям, что у траверсантов все благополучно, что приходится пережидать непогоду. Из-за плотного тумана нельзя подать световых сигналов. Никто их не увидит. По существу, еще позавчера нужно было прекратить восхождение и
спускаться вниз. Но куда спускаться? С вершины Джангитау есть два пути спуска: на север, на ледник Безенги по крутым снежно-ледовым сбросам и на юг, в Сванетию. Но полуметровые снежные наносы, грозящие лавиной, усталость и обморожения альпинистов… Оба варианта спуска крайне опасны. Придется пробиваться по гребню к вершине Катынтау. Это единственный выход из их положения. Двигаться и двигаться. Бороться за жизнь до конца.
На двенадцатый день вершину Катынтау осветило солнце. И почти сразу же восходители увидели приближающийся самолет. Они поняли, что это разыскивают их. Радостно замахали руками, приветствую летчика, всячески стараясь дать ему понять, что у них все в порядке, что группа боеспособна и продолжает траверс. Самолет покачал крыльями, развернулся и улетел.
Огромная тяжеть спала с плеч руководителя. Теперь, воспользовавшись улучшением погоды, можно заканчивать рекордный траверс, “добить” наконец эту стену. Правда, силы и продукты на исходе, а впереди еще три вершины. Но на Памире было и похуже. Слава богу, не надо думать о спасателях.
А тем временем внизу полным ходом шли спасательные работы, участие в которых приняло большое число людей. Как выяснилось впоследствии, пилот Липкин опознал группу, сообщил о ее местонахождении и о том, что группа Белецкого уверенно траверсировала Джангитау. Но в дальнейших радиопередачах сообщение пилота было сильно искажено.
До спасателей дошла радиограмма о том, что Липкин видел траверсантов на северном склоне Джангитау (а не на южном, как было на самом деле). Это сообщение вызвало на поляне Миссес-кош недоумение.
А группа Белецкого продолжала траверс, идя уже на “голодном пайке”. Подошло к концу и горючее – сухой спирт. 7 августа на спуске по скалам с Катынтау их настигла гроза. Пришлось спешно спускаться на ледяной склон и, вырубив площадку, укрыться в палатке. Гремел гром, сверкали молнии. Площадка была так мала, что с трудом размещались в палатке. Вынужденная отсидка не прибавляла сил. От холода еще сильнее хотелось есть. Палатку завалило снегом, скаты ее провисли. При каждом движении иней сыпался на лица альпинистов.
8 августа с утра прояснилось. В течение восьми часов преодолевали отвесные стены жандармов. Вот наконец и вершина Катынтау. Но не прошло и получаса, как снова все закрыли облака. И опять вынуждены были рано становиться на бивак.
9 августа. С утра сплошной туман. Видимость не превышает 5 метров. Снова гроза. Приходится отлеживаться в палатке. К голоду прибавилась жажда. Съели по ложке сухой манки. Больше продуктов нет. С трудом спустились с Катынтау на снежное плато. По нему уже почти ползли, вымотавшись до предела. Ночевать пришлось прямо на снегу. И снова разыгралась непогода.
К утру небо вновь прояснилось. В огромных снежных мульдах на пути к вершине Гестола альпинисты изнывают от духоты. Палящие лучи обжигают лица. Шли хотя и медленно, но без остановок. Задержались лишь у предвершинных скал, по которым, сверкая и журча, бежала тонкая струйка воды. Восходители припали потрескавшимися губами к мокрому камню и долго пили, пытаясь утолить трехдневную жажду.
Взойдя на Гестолу, начали спуск к Ляльверу. Последняя ночевка была под его вершиной. На восемнадцатый день траверса, преодолев последнюю гору, альпинисты спустились на ледник Нижний Цаннер и побрели к Миссес-кошу. Они уже шли, как заведенные автоматы, засыпая на ходу, спотыкаясь о камни и снова возвращаясь к действительности. Но траверс Безенгийской стены закончен! Они сделали это первыми в мире! Одолели. Смогли. Выдержали. Скоро встреча с
друзьями: горячий чай и сон на мягкой траве — сколько душа пожелает.
Показался Миссес-кош. На морене- люди. Они что-то кричат, машут руками и, кажется, спорят о чем-то. И вот уже покорители Безенгийской стены окружены ими. Коршуном налетел Павел Рототаев:
— Какое вы имели право идти? Почему не пропустили Ходакевича?..
…За нарушения, допущенные при траверсе, Белецкий был дисквалифицирован и лишен звания мастера спорта. С. Ходакевич, дождавшись улучшения погоды, совершил вслед за Белецким повторное прохождение Безенгийской стены. Успешно закончив траверс, он утверждал, что нигде не обнаружил следов группы Белецкого. Однако некоторые из участников группы Ходакевича говорили о том, что следы были. Ходакевич всеми правдами и неправдами пытался доказать, что честь рекордного восхождения принадлежит именно ему. Но убедить кого-либо в этом ему так и не
удалось. Поэтому не может не вызвать удивления тот факт, что через десять лет в статье «Безенгийская стена», помещенной в сборнике «К вершинам Советской земли», С. Ходакевич напишет: «Траверс группы Белецкого был новым выдающимся достижением советских альпинистов…»
Белецкий всерьез увлекся токарным делом. Понаблюдав внимательно за деятельностью лекальщиков, изготавливавших точные, выверенные до микрона, измерители и шаблоны, Евгений решил механизировать эту кропотливую работу. Он задумал приспособить для этого швейцарский координатно-расточный станок СИП. Если вставить в патрон такого станка фрезу и совместить ось поворотного стола с центром фигуры, то фреза очень точно «вычертит» на металле нужный шаблон. Своей задумкой Белецкий поделился со слесарем Константином Харченко, который поддержал его. Но специалисты из технического отдела выразили по этому поводу бурный протест и обвинили Белецкого в авантюризме и политической недальновидности: за швейцарский станок уплачено валютой, ни к чему тонкую прецизионную технику использовать для фрезерования… Евгений не стал спорить. Он поставил на свой СИП фрезу и начал вырезать шаблоны к турбинной лопатке. Если лекальщик затрачивал на изготовление одного шаблона десять часов, то Белецкий с помощью фрезы вырезал за час целую пачку шаблонов. Договорились вместе с Харченко написать об этом статью заводскую газету.
В конце ноября 1939 года началась советско- финляндская война. Суровая снежная зима с морозами, достигавшими 45 градусов, поставила наши войска в трудные условия. Приехавший с фронта приятель Белецкого писатель Лев Канторович рассказывал о том, что многие красноармейцы, непривычные к сильным морозам, получают обморожения. За две ночи Белецкий написал во фронтовую газету наставление о том, как приспосабливаются к морозу альпинисты и горнолыжники, как строят они теплые жилища из снежных кирпичей с вентиляционным отверстием внизу — там, где скапливается выделяемый при дыхании углекислый газ.
На встречу нового, 1940 года ведущих мастеров ленинградского альпинизма Белецкого, Бердичевского, Буданова, Громова, Калинкина, Линдстрема и Федорова пригласили в Дом спорта на улице Халтурина. Было очень весело. Смотрели фильмы с участием Чарли Чаплина, Бестера Китона, Пата и Паташона. Т анцевали у огромной красиво наряженной елки. В 4 часа утра альпинистов пригласил в кабинет председатель горспорткомитета.
— Для трудной и опасной работы в специальных отрядах фронту требуются опытные выносливые лыжники, не боящиеся суровой зимы. Нужны добровольцы. На обдумывание — три дня,— сказал он.
Через три дня альпинисты прибыли в спорткомитет. Их присоединили к лыжникам-добровольцам из Института физкультуры имени П. Ф. Лесгафта. Из спортсменов сформировали четыре отряда. Отряд из 35 человек, в состав которого вошли альпинисты, действовал на Петрозаводском направлении. Небольшими мобильными группами бойцы в маскировочных халатах, вооруженные автоматами, совершали лыжные рейды в тыл противника. До прибытия спортсменов-лыжников только финны отваживались «гулять» в тылу наших войск. Теперь же и советские лыжные отряды начали забредать «в гости» к финнам, сея среди них панику. Белецкий стал политруком группы.
Цель рейдов — минирование дорог и мостов, уничтожение вражеских постов, разрушение коммуникаций, сбор сведений о противнике. За линию фронта уходили ночью. Днем скрывались в лесу. С наступлением темноты двигались дальше. Первым прокладывал лыжню по целине Петр Семенов, за ним шел политрук и штурман отряда Евгений Белецкий. Во время остановок и дневных отсидок в лесу нельзя было разжигать костра для обогрева. Хлеб и шоколад превращались на морозе в камень. Приходилось терпеть.
Однажды за пятьдесят километров от линии фронта группа Белецкого обнаружила вражескую радиостанцию, которую надо было уничтожить. Забросав дом с радиостанцией гранатами, наши воины стали уходить от погони. Теперь Евгений шел замыкающим. Заметив, что выбившийся из сил Дубровин начал отставать, Белецкий забрал у него рюкзак и автомат и помог ему добраться до своих.
Мир наступил неожиданно. 12 марта 1940 года был подписан мирный договор. С позиций ехали в открытых
грузовиках, обмороженные, обросшие. Ленинград встречал своих доблестных сыновей музыкой. Всюду звучали духовые оркестры.
Вскоре Белецкий получил письмо из Москвы от Председателя президиума центральной секции альпинизма Рототаева: «Приветствую и, поздравляю с благополучным возвращением. Вы доказали на практике, что альпинизм не только интересный вид спорта, но спорт, имеющий большое военно-прикладное значение. Прошу передать привет и призвать всех ленинградских альпинистов к усилению подготовительной работы к сезону для того, чтобы в случае необходимости использовать свой опыт и деле обороны священных границ нашей социалистической Родины. Все материалы по пересмотру вашего дела подготовлены». В июне участников недавно отгремевших боев пригласили в Москву, в Кремль, где в торжественной обстановке Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин вручил им боевые награды. Евгений Белецкий был удостоен медали «За отвагу», а его друг и напарник по связке Иван Федоров — ордена Красного
Знамени.
Вскоре президиум центральной секции альпинизма реабилитировал Белецкого, восстановив звания мастера спорта и старшего инструктора альпинизма. И снова Белецкий возглавляет Центральную школу инструкторов альпинизма ВЦСПС на Кавказе. Боевой опыт не пропал даром. Белецкий понимает, что война с фашистской Германией не за горами, что альпинистам вскоре предстоит воевать в горах. На это настраивает он и курсантов школы.
— Помните, что вы — будущие командиры горно-стрелковых подразделений,— неоднократно повторяет онна занятиях. По инициативе Белецкого вся школа в полном составе совершила трехдневный сложный горный поход вокруг массива Шхельда.
Преодолев Ушбинский ледопад, сводный отряд поднялся на Ушбинское плато, затем, спустившись к подножию Шхельды и обогнув ее, взошел на перевал Курсантов. Перевалив в Сванетию, будущие инструкторы преодолели перевал Ахсу и вернулись в ущелье Адылсу.
Во время этого трудного похода курсанты школы приобрели практические навыки работы на льду, ночевок на снегу. Шли, ориентируясь по карте. Особенно сложным оказался спуск с перевала Курсантов на плато Ахсу. На плечи Белецкого легла огромная ответственность за безопасность людей. Возможно, другой бы, помня о жестоком наказании за траверс Безенгийской стены, не рискнул вести курсантов столь трудным путем и упростил бы маршрут. Но Белецкий не терпел халтуры, понимал, что только в суровых условиях можно вырастить настоящих инструкторов альпинизма, будущих защитников Родины.
Волевой настрой Белецкого, его спокойствие и предусмотрительность создавали хорошее рабочее настроение у всех. Поход завершился успешно, без травм и происшествий.
Будучи в душе спортсменом, Белецкий задумал осуществить новое рекордное восхождение. И после окончания работы школы инструкторов альпинизма двенадцать ее тренеров во главе с Белецким вышли на штурм грозной Ушбы, издавна привлекавшей внимание альпинистов. Траверс обеих вершин Ушбы был уже пройден, но никогда еще не отваживалась на такое серьезное восхождение столь многочисленная группа.
Вместе с Евгением на рекордный траверс Ушбы вышли А. Аскинази, А. Бердичевский, Б, Гурилев, П. Захаров, С. Калинкин, А. Кельзон, В. Кисельников, К. Соболев, Л. Рубинштейн, В. Сасоров и И. Федоров.
Первый бивак был на «немецких ночевках» у подножия Ушбинского ледопада. Здесь почувствовал себя плохо Гурилев, вероятно, отравившись чем-то из продуктов. На следующий день он вернулся в лагерь. Остальные одиннадцать восходителей начали подъем по сильно разорванному Ушбинскому ледопаду.
Группа была сплоченной, дружной. Всем хорошо запомнилась вторая по счету ночевка на гребне Северной Ушбы, после скал Настенко. Спасаясь от пронизывающего ветра, альпинисты заночевали в трещине — ледяном разломе 30-метровой глубины. Разместились друг над другом на трех ступенях, как бы на трех этажах. Палатки использовали в качестве подстилок. Зажгли свечи. Неожиданно для всех обычно очень сдержанный и молчаливый Белецкий вдруг начал читать стихи. Совершать сложное восхождение с хорошими друзьями — большое счастье. Это почувствовали все. На первом «этаже» — на самом дне трещины — обосновались Паша Захаров и Сеня Аскинази, над ними— Ванюша Федоров с Левой Рубинштейном. Остальные «поселились» выше. И вдруг глубокая темная ледовая трещина озарилась голубым светом. Зрелище было совершенно фантастическое. Вспыхнули висящие, подобно сталактитам, хрупкие кристаллы льда: дотронешься — с мелодичным звоном летят вниз. При свете вспышки Захаров и Аскинази обнаружили огромную дыру по соседству. Спустили в нее свечу на веревке — дна нe достать. С ужасом поняли, что сидят на снежной пробке над бездонной трещиной. И тут сверху раздался радостный крик Вани Федорова. Оказалось, что это он зажег магниевую ленту.
Снежный выход на гребень после скал Настенко в августе оказался ледовым. Весь траверс первым работал неутомимый Вася Сасоров. Преодолели трудный участок. И тут Белецкий выдал веселый экспромт, от которого лица восходителей озарились улыбками. И напряжение как рукой сняло.
При подходе к седловине между Северной и Южной вершинами Павел Захаров увидел под снегом черную ленту. Спустился и извлек ледоруб. Белецкий вспомнил, что именно здесь совсем недавно сорвались вниз ростовчане Салов и Барова. И каждому стало не по себе: а вдруг и тела альпинистов находятся где-то поблизости. Ушба словно угрожала им. На перемычке встали на третью ночевку.
С юга дул очень сильный, свирепый ветер. На гребне образовались громадные снежные карнизы, которые легко можно было принять за перемычку. Ветер вполне мог сбросить с гребня. И альпинистам пришлось передвигаться по нему сидя «верхом», свесив левую ногу в Сванетию, а правую — в Кабардино-Балкарию.
Несмотря на все трудности восхождения, никто не падал духом. Инструкторы школы сдружились в походах. Шутки не прекращались. Как маяк, притягивала взоры восходителей сумка с красными помидорами, привязанная к рюкзаку ведущего Василия Сасорова. Лидером группы был Белецкий. Он умел поддерживать хорошее настроение. Чувствовалось, что все детали восхождения продуманы им до мелочей и никакие случайности не смогут помешать альпинистам достичь цели. Грамотно работал Белецкий и при организации спуска с Ушбы. Спуск прошел успешно. Даже англичане были поражены победой русских на Ушбе, о чем писал журнал «Альпин мэгэзин».
Альпинисты выходят на последний снежник. Совсем рядом — зеленая трава. Неожиданно прилетевший сверху камень рассекает голову Сергею Калинкину. Так попрощалась с восходителями Ушба. К счастью, рана оказалась неопасной.
И вот уже альпийские луга. Ярко светит солнце. Позади обледеневшие скалы, убийственный ветер. Покорители Ушбы сбросили рюкзаки, разделись. Приготовил сюрприз неистощимый на шутки Паша Захаров, извлекший из своего рюкзака бутылку пива, которую он пронес через весь траверс. Друзья бросились обнимать его. Общее ликование, радость победы, радость жизни, радость молодости.
У нарзанного источника близ селения Мазери молча глядели, как пожилой сван нарезал острым ножом картофель и бросал в кипящее на сковороде масло. Без конца пили ледяной нарзан и ели хрустящую картошку, поражая своим аппетитом видавшего виды горца.
Возвращались домой через перевал Бечо. Вверх шли очень быстро и не чувствовали усталости, словно на крыльях летели. На перевале повстречались с группой туристов, шедших к морю. Полная дама в широкополой войлочной шляпе стала взволнованно рассказывать альпинистам об «ужасах» подъема на Бечо, о страшной «куриной грудке» (крутое снежное плечико), по которой им предстояло спускаться в Кабардино-Балкарию.
Они изобразили на лицах озабоченность:
— Что же нам теперь делать?
— А как вы сюда попали?
— Через Ушбу.
— Знаете, ребята, я думаю, что вам нужно вернуться домой снова через Ушбу. Не стоит рисковать своей жизнью на «куриной грудке».
И они обещали сердобольной женщине, уходившей к морю, подумать над ее предложением.
За успешное руководство рекордным траверсом Ушбы с севера на юг Белецкий был награжден Почетной грамотой Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР.
(продолжение следует)
